Миклуха-Маклай - [44]
Папуас деревни Бонгу в праздничном наряде.
С этой целью ученый явился в обычное время в Горенду, делая вид, что ничего не знает о приготовлениях туземцев. Сейчас же начались разговоры о смерти двух братьев. Миклуха-Маклай понимал, что это делается умышленно, и что туземцы жаждут выслушать его мнение. Он не заставил долго ждать этого.
— Вангум и его брат, — сказал Миклуха-Маклай, — были молоды и здоровы. Старик-отец их остался теперь один. И все-таки я скажу то же, что говорил после смерти Вангума: войне не быть!
Столь категорическое запрещение немедленно вызвало общий ропот. Возле хижины, где сидел ученый, мгновенно собралась большая толпа. Все хотели лично убедиться, Что Маклай действительно запрещает войну. Из толпы выделилось несколько наиболее уважаемых стариков, они приблизились к русскому ученому и стали доказывать, почему война необходима. Он слушал очень внимательно и даже не пытался возражать. Он понимал, что при недостаточном знании языка его опровержения могут быть неправильно поняты и это приведет, пожалуй, к серьезным недоразумениям. Поэтому он терпеливо ждал, пока все старики выскажутся, а потом встал и сказал спокойным голосом, резко контрастировавшим с возбужденным говором толпы:
— Я сказал: войны не будет. Если же вы отправитесь в поход, с вами со всеми случится несчастье.
Наступило полное молчание, затем посыпались вопросы: «Что случится?», «Что будет?», «Что Маклай сделает? Для большего впечатления Миклуха-Маклай решил ничего не объяснять им, полагая, что в таком случае их воображение будет работать еще больше. Он только кратко сказал:
— Сами увидите, если пойдете.
Этот ответ был наилучшим. Решимость папуасов была парализована. Они терялись в догадках, что произойдет с ними в случае войны, но были уверены, что произойдет что-то страшное.
Буамрамра — общественная хижина.
Через несколько дней к Миклухе-Маклаю, нарочно не выходившему теперь из своего дома, пришел его старый приятель Туй и сообщил, что все жители Горенду решили выселиться навсегда из своей деревни.
— Что так? — с удивлением спросил Миклуха-Маклай.
—- Да мы все боимся жить там, — ответил Туй. — Останемся в Горенду — все умрем один за другим. Двое уже умерли, так и другие умрут. Не только люди умирают, но и кокосовые пальмы больны. Листья у всех стали красные и они все умрут. Мана-тамо зарыли в Горенду оним — вот и кокосовые пальмы умирают. Хотели мы побить этих Мана-тамо, да нельзя, — Маклай не хочет, говорит: случится беда... Вот мы и хотим разойтись в разные стороны.
Хотя Миклухе-Маклаю было очень жаль жителей деревни Горенду, готовившихся покинуть родные места, но он не изменил своего решения. Если нельзя было рассеять суеверных страхов, то лучше было допустить мирное переселение папуасов в новые места, чем подвергать берег Маклая разрушениям и бедствиям затяжной, мстительной, кровопролитной войны.
Авторитет русского ученого, завоеванный у папуасов, оказался достаточным, чтобы одним его словом была предотвращена неизбежная война и мир на долгие годы сохранился на берегу Маклая.
Спустя некоторое время произошел новый эпизод, характеризующий изумительную выдержку и непоколебимую прямоту русского путешественника.
Как-то, часу в шестом вечера, он отправился к своим соседям в деревню Бонгу. Там он надеялся встретить и жителей деревень Били-Били и Богатим, которых ожидали. Придя в деревню, он вошел в буамрамру (общественную хижину), где происходил громкий оживленный разговор; при его появлении разговор оборвался. Миклуха-Маклай догадался, что туземцы говорили или о нем самом, или о том, что хотели скрыть от него.
Заходящее экваториальное солнце красноватыми лучами освещало внутренность буамрамры и возбужденные лица жителей Бонгу, Били-Били и Богатим. Сборище папуасов было очень большое.
Миклуха-Маклай сел. Все продолжали молчать. Стало ясно, что он помешал их совещанию. Тогда старый папуас по имени Саул, подошел к нему и, дружески положив руку на плечо путешественника, спросил, заглядывая в глаза:
— Маклай, скажи, можешь ты умереть? Быть мертвый как люди Бонгу, Богатим, Били-Били?
Вопрос Саула удивил Миклуху-Маклая своей неожиданностью и торжественным, хотя и просительным тоном. Выражение физиономий окружающих папуасов говорило, что не один только Саул ожидает его ответа с крайне напряженным интересом. Так вот о чем совещались папуасы перед его приходом!
На простой вопрос надо было дать простой ответ, но его следовало прежде обдумать. Миклуха-Маклай знал, что туземцы ему безгранично верят, у них даже образовалась поговорка «баллал Маклай худа» — слово Маклая одно.
Постройка буамрамры.
Обманывать их даже в этом случае он не хотел. Да и что пользы сказать «нет», если любая случайность завтра или через несколько дней могла показать папуасам, что Маклай сказал неправду. Тогда навсегда было бы поколеблено их доверие к нему. Но и сказать «да» он не хотел, Потому что еще было свежо воспоминание о запрещении им войны, а сознание, что Маклай так же смертен, как и они все, могло толкнуть их на непослушание. Все эти соображения с быстротой молнии пронеслись в его голове.
