Михаил Ломоносов. Его жизнь, научная, литературная и общественная деятельность - [23]

Мы не станем входить в подробности этого продолжительного спора между Ломоносовым и знаменитым историографом. Заметим только, что в своей “неисторической критике исторического сочинения”, как выражается Билярский, наш ученый преимущественно руководствовался патриотическими соображениями.

“Правда, что г. Мюллер говорит: прадеды ваши от славных дел славянами назывались, но сему во всей своей диссертации противное показывать старается, ибо на всякой почти странице русских бьют, грабят, благополучно скандинавы побеждают… Сие так чудно, что если бы г. Мюллер умел изобразить живым штилем, то бы он Россию сделал толь бедным народом, каким еще ни один и самый подлый народ ни от какого писателя не представлен”.

Спор продолжался чуть не целый год, и оба противника в пылу раздражения доходили до курьезных крайностей.

С тех пор Ломоносов начал обращать особенное внимание на науку, которой, собственно, ранее никогда серьезно не занимался и к изучению которой не имел никакой солидной подготовки: русская история стала новым предметом его ученых занятий.

Однако не следует думать, что исключительной побудительной причиной в данном случае явился этот спор, задевший страстную и несдержанную душу нашего ученого. Тут были и другие причины. Прежде всего, укажем на сближение Ломоносова с фаворитом императрицы Елизаветы – И. Шуваловым. Этот любитель изящной словесности, конечно, восхищался литературными произведениями нашего поэта и не обращал никакого внимания на занятия Ломоносова естественными науками. И. Шувалов, как теперь оказывается, сам пробовал сочинять стихотворения и переводить стихами, хотя не имел к этому никакого дарования. Желая овладеть изящным слогом и стихотворной формой, он брал уроки у Ломоносова. Что же удивительного, что покровитель нашего академика стал советовать ему бросить занятия физикой и химией и углубиться в историю? Во-вторых, сама государыня в бытность Ломоносова в Москве через камергера Шувалова “изволила объявить…, что Ее Величество охотно желала бы видеть российскую историю его штилем…”

Однако Ломоносов не вполне поддался советам своего покровителя. “Что же до других моих в физике и в химии упражнений касается, чтобы их вовсе покинуть, то нет в том ни нужды, ни возможности”, – писал он И. Шувалову. “Всяк человек требует себе от трудов упокоения… И так уповаю, что и мне на успокоение от трудов, которые я на собрание и на сочинение российской истории и на украшение российского слова полагаю, позволено будет в день несколько времени, чтобы их употребить на физические и химические опыты, которые мне не токмо отменою материи вместо забавы, но и движением вместо лекарства служить имеют”. Ломоносов остался верен этим словам: он до конца дней своих продолжал делать опыты и изыскания в области химии и физики, но действительно стал уделять им, за недосугом, все меньше и меньше времени. Об этом следует только пожалеть, так как работы его за первые 10 лет академической службы были настолько глубоки, серьезны и замечательны, что заставляли гениального Эйлера восхищаться ими.

В 1750 году в первом томе “Новых комментариев” были напечатаны четыре его сочинения. Вот их заглавия: 1) “Размышление о причине теплоты и холода”; 2) “Опыт теории упругой силы воздуха” и “Дополнения к размышлениям об упругости воздуха”; 3) “Рассуждение о действии химических растворяющих средств” и 4) “О вольном движении воздуха, в рудниках примеченном”.

Все эти диссертации, за исключением последней, были представлены Ломоносовым на суд академического собрания. За эти работы Ломоносов признан был достойным звания профессора. Тогда Шумахер, с какою-то тайною целью, послал эти сочинения к Эйлеру и просил дать о них свой отзыв.

Вот ответ гениального ученого: “Все сии диссертации не токмо хороши, но и весьма превосходны, ибо он пишет о материях физических и химических весьма нужных, которые поныне не знали и истолковать не могли самые остроумные люди, что он учинил с таким успехом, что я совершенно уверен о справедливости его изъяснений”. (Перевод самого Ломоносова).

Странно, что все эти диссертации, так понравившиеся главе всей европейской науки того времени, прошли почти незамеченными в ученом мире, когда появились в наших “Комментариях”.

ГЛАВА V

Практический характер работ в химической лаборатории. – Разноцветные стекла. – Разнообразные занятия. – Ломоносов подносит государыне мозаичный образ. – Требование учеников для обучения мозаичному искусству. – “Всенижайшее предложение об учреждении здесь мозаичного дела”. – Портрет Петра Великого. – Просьба в Сенат о пособии для устройства стеклянной фабрики. – Удача. – “Письмо о пользе стекла”. – Поездка в Москву. – Столкновение с Шумахером. – Получение паспорта. – Высочайшее именное повеление. – “Надпись на оказание высочайшей милости Ее Величества, 1753 года”. – Крупный заказ. – “Слово о явлениях воздушных, от электрической силы происходящих”. – Смерть Рихмана. – Письмо к И. Шувалову. – Отзывы об этом “Слове” профессоров Любимова и Спасского. – Отношение к той же работе сотоварищей Ломоносова, – Отзыв Эйлера. – Старания иноземцев-академиков повредить славе Ломоносова. – Заграничные сатиры на нашего ученого. – Мнение Эйлера. – Бестактность Ломоносова. – Две литературные партии. – И. Шувалов стравливает Ломоносова с Сумароковым для своей потехи. – Отношение нашего поэта к “сильным мира сего”