Михаил Козаков: «Ниоткуда с любовью…». Воспоминания друзей - [35]

Сообщив Михал Михалычу о своих планах на отъезд, я не предполагала, что это как-то может сказаться на судьбе двух новых картин. Услышала с изумлением от него только:

– Ты сошла с ума! Что будет с нашими фильмами? Их положат на полку!

Мне тогда показались его страхи сильным преувеличением: где я, а где, скажем, Сахаров?! Я не была ни диссидентом, ни приятельницей кого-либо из диссидентов. Многие мои знакомые и друзья уезжали в те годы по браку за рубеж – их потом впускали обратно погостить, и никаких гонений и репрессий я не наблюдала. Выйти замуж и выбрать местом проживания страну мужа – в этом не было нарушения закона. Только оказавшись в Америке, я ощутила на себе чью-то месть «в верхах» – мне девять раз в течение четырех лет отказывали во въездной визе, отвечая моей маме, оформлявшей приглашение: «Считаем нецелесообразным». Вспомнились тогда слова Олега Янковского, сказанные мне в приватном разговоре: «Тебя занесли в черный список».

Ему сообщил об этом кто-то из влиятельных знакомых и просил меня предупредить. С приходом Горбачева и последовавшими переменами я, наконец, получила разрешение на въезд в нашу страну. К счастью, и «Покровские ворота» и «Попечители» тогда уже были на экране, правда, преодолев целый ряд запретов и препятствий.

Но в июне 1982 года я всего этого еще не могла знать. Быть свидетелем с моей стороны я попросила Регину Козакову. В память об этом событии храню фотографию: мы во дворе ЗАГСа, у Регины в руках бутылка шампанского, у меня букет, на наших лицах загадочные улыбки. В то утро, правда, еще сохранялась интрига: могли и не расписать. Михал Михалыч присутствовал на моей свадьбе в ресторане отеля «Международный» – ресторан был выбран в духе события и его участников. Когда торжество подошло к концу, он высказал пожелание повидаться перед самым моим отъездом – если отъезд, конечно, состоится.

В сентябре восемьдесят второго я собрала маленький круг друзей и маму с сестрой, в квартире на Малой Грузинской, чтобы сказать всем:

– До свидания, весной вернусь и всё расскажу!

Михал Михалыч – возвышавшийся над всеми, сидевшими в кружок за низким белым столом, читал стихи. Тогда-то я и услышала его сатирическое сочинение – в шуточном стихотворном послании другу Дэзику, Давиду Самойлову, о моем браке с американским славистом и отъезде, из-за которого под угрозой оказался выход двух свеженьких фильмов.

Я целый год снимал кино

Две серии. И сдал давно

(Не скрою, сдал успешно).

Потом комедию слудил

Островского. И в меру сил

Играют все потешно.

Кажись бы, что тут горевать?

Нет! Как на грех, едрёна мать,

Случилась катаклизма:

Я целый год потел зазря,

Артистка Коренева-фря!

Поставила мне клизму!

Американец и русист

(Чей предок, верно, был расист)

Заводит с ней романчик.

К замужеству привел роман,

И едет фря за океан,

За Тихий океанчик.

Я две работы сделал, друг.

Она сыграла роли в двух,

Заглавнейшие роли! Но

На выезд подала она,

И в жопе два моих кина,

чего сказать вам боле?

Перед самым уходом он попросил, если вдруг мне удастся встретить Иосифа Бродского в Америке, передать ему, что «Козаков читает его стихи». Не особенно веря в то, что такой случай может представиться, я пообещала.

Случай не заставил себя очень долго ждать. На второй год пребывания в Америке, в штате Вермонт, где мой муж Кевин работал в колледже, мы услышали о предстоящем выступлении Иосифа Бродского в каком-то близлежащем городке – и сразу приняли решение туда ехать. Увидеть и услышать Бродского было сравни чуду, а тем более я радовалась возможности передать ему слова Михал Михалыча. Как только Бродский закончил свое чтение, я протиснулась к нему сквозь плотный круг обступивших его людей.

– Я из Москвы не так давно, актриса, мой хороший знакомый, Михаил Козаков – актер и режиссер, с которым вы должны быть знакомы, просил передать вам привет и еще… что он читает ваши стихи в своих выступлениях! – выговорила я, аккуратно подбирая слова. Иосиф выслушал мою длинную фразу и тут же среагировал безапелляционно:

– Надо читать свои стихи, так ему и передайте!

Застигнутая врасплох его словами и слегка оскорбившись за Михал Михалыча, я решила пояснить:

– Но он очень хорошо это делает, правда!

И тут же получила в ответ:

– Я тоже делаю это неплохо!

Возвращаясь домой, мы с мужем обсуждали свои впечатления. Кевину Бродский показался высокомерным. А я пыталась объяснить такую реакцию поэта: у них обнаженные нервы, высокомерие – это маска. Но кажется, мои слова мужа не убедили. Еще через несколько лет я вновь встретила Бродского, уже в Нью-Йорке – состоявшееся знакомство и общение только подтвердили правоту моих слов. И все-таки тогда, в Вермонте, у меня защемило сердце – ведь на Бродского, как на всех любимых поэтов, Михал Михалыч в каком-то смысле молился.

Пройдет целый ряд дней, месяцев, лет, произойдет много разных событий в моей жизни, возобновятся визиты в Москву и возвращения в Америку. Из телефонных разговоров я узнавала, что происходит. Так я услышала, что Михал Михалыч запустился с фильмом «Пиковая дама» по Пушкину. Мама снова с ним работала ассистентом по актерам. А чуть позже она рассказала, что Михал Михалыч попал в больницу. Фильм был закрыт. И еще новость – Регина уехала в Америку и там осталась. Это был 1988 год. Спустя время, очередное известие – Михал Михалыч женился. У него родился сын, назвали Мишей. В 1991 году он с семьей уезжает в Израиль, работает в театре. Играет на иврите, вызубривает роль и выходит на сцену. За кулисами не может ответить на случайно заданный кем-то вопрос, он знает только текст своего персонажа. А потом у него родится дочка – Зоя. Так мне рассказывали о том, что происходило с Михал Михалычем в те годы. Теперь он смог гастролировать по миру, приезжать в Америку.