Михаил Бахтин - [27]
И вот среди этих-то пейзажных деталей память Юдиной помещает Бахтина, делая его своего рода жрецом импровизированного неокантианского капища, посвящающего новообращенных в тайны сокровенного учения: «Одно из этих небольших озер, прозывалось потом меж нами “озеро Нравственной Реальности”, там Михал Михалыч излагал двум людям, мне и одному ныне покойному человеку (имеется в виду Л. В. Пумпянский. — А. К.) — некие основы своей философии…»
Не столь поэтично и возвышенно, однако с ощутимой ностальгической теплотой вспоминал радости своей молодости и сам Бахтин. В его беседах с Дувакиным содержится прозаический парафраз юдинского полубылинного отрывка. «Мы очень часто, — делится картинами прошлого Бахтин, — совершали большие прогулки. Невель, окрестности Невеля исключительно хороши вообще, и город прекрасный. Он стоит на озерах, это как бы озерный край. Озера и окрестности совершенно чудесные. Мы совершали далекие прогулки, обыкновенно, значит: Мария Вениаминовна, Лев Васильевич, иногда кто-нибудь еще, — и во время этих прогулок вели беседы. Я помню, я им излагал даже, ну, начатки своей… нравственной философии, сидя на берегах озера так в верстах… должно быть, километрах в десяти от Невеля. И даже это озеро мы называли озером Нравственной Реальности. (Ухмыляется.) Оно никакого названия до этого не имело. Места там были великолепные — курганы. Но курганы не древние, а главным образом 12-го года. Это же была дорога, где проходила армия Наполеона, отступающая. И вот, следовательно, там мы беседовали и на религиозные, на богословские темы, но главным образом, конечно, так как я интересовался философией, и прежде всего философией неокантианского типа, то это была главная тема».
К сожалению, природа обладает большим запасом прочности, чем культура. По этой причине озеро Нравственной Реальности является одним из немногих сохранившихся бахтинских объектов Невеля и его окрестностей. Философски настроенный турист и сейчас может обойти его по периметру (хотя это нелегко, поскольку ничего, напоминающего обустроенный променад, там нет), посидеть на берегу и полюбоваться тем, как ветер нагоняет рябь на безупречно чистый лик моральной действительности.
Необходимо только поправить Бахтина, утверждавшего, что до него «никакого названия это место не имело». На самом деле, как и любой уважающий себя водоем приличных размеров, находящийся к тому же в непосредственной близости от цивилизации, озеро Нравственной Реальности имело не только тайное название, доступное узкому кругу посвященных, но и вполне официальное, бытующее среди местных жителей имя. Краеведы давно установили, что столь полюбившееся неокантианцам озеро было известно невельчанам как Ивановское. Свое название оно получило от усадьбы Иваново, принадлежавшей знаменитому усмирителю Пугачева Ивану Ивановичу Михельсону (1735–1807) и располагавшейся, как и само озеро, примерно в восьми километрах от Невеля.
Мы уже сказали, что памятных бахтинских мест в Невеле и его округе почти не осталось. Так, не сумел благополучно миновать катаклизмы минувшего столетия дом Шнейдермана, находившийся вблизи от центральной площади города, рядом с Успенским собором (его послереволюционный адрес — Луначарского, 9), где Бахтин жил вместе с Каганом. По сути дела, кроме озера Нравственной Реальности, ауру присутствия Бахтина, да и то ощутимую лишь при максимальной мощности воображения, сохранило только здание бывшей женской гимназии, в котором — вновь на пару с Каганом — Бахтин работал учителем Невельской единой трудовой советской школы (сейчас там размещается Невельский многопрофильный техникум).
Хотя Бахтин и мог в рамках пресловутого «чая на полночных кухнях» до самого утра предаваться разговорам о тонкостях неокантианской терминологии, к позднейшим асоциальным радостям «поколения дворников и сторожей» он доступа не имел: выпущенная советской властью революционная «лава» еще не «остыла» до такой степени, чтобы в ее образовавшихся пустотах уютно устроились диссидентствующие работники котельных и прочих синекурных «Камчаток». Поэтому Бахтин в период пребывания в Невеле отчасти напоминает аристотелевское «политическое животное», кочующее от одного культурно-общественного мероприятия к другому.
Иногда эти перемещения диктовались декретами рабоче-крестьянского правительства, требующими вовлечения интеллигенции в строительство светлого будущего, а иногда — точную пропорцию тут установить невозможно — искренним велением сердца, откликающегося на пробуждение народных творческих сил. Как бы то ни было, Бахтин, оказавшись в Невеле, очень быстро усвоил правила принятой дискурсивно-поведенческой игры, довольно редко обнаруживая прямое несогласие с ними. Его даже можно считать не простым «шкрабом», вынужденным мириться с педагогическими экспериментами новой власти, а самым настоящим активистом, принимающим деятельное участие в их реализации.
Как учитель Бахтин вел занятия по трем предметам — истории, социологии и русскому языку. 26 октября 1918 года он был избран членом школьной библиотечной комиссии, а в начале сентября 1920-го — членом культурно-просветительной комиссии, что накладывало на него обязанность проводить лекции в избах-читальнях Невеля и ближайших населенных пунктов. Кроме того, с конца 1918-го и до середины 1920 года он занимал пост председателя президиума школьного совета 1-й ступени, которому были подведомственны, согласно сохранившимся документам, «восемь школ с немалочисленным комплектом учащихся» (стоит, пожалуй, напомнить, что 1-я ступень единой трудовой школы предназначалась для детей от 8 до 13 лет, а 2-я — от 13 до 17).
Писателя Олега Куваева (1934–1975) называли «советским Джеком Лондоном» и создателем «„Моби Дика“ советского времени». Путешественник, полярник, геолог, автор «Территории» – легендарного романа о поисках золота на северо-востоке СССР. Куваев работал на Чукотке и в Магадане, в одиночку сплавлялся по северным рекам, странствовал по Кавказу и Памиру. Беспощадный к себе идеалист, он писал о человеке, его выборе, естественной жизни, месте в ней. Авторы первой полной биографии Куваева, писатель Василий Авченко (Владивосток) и филолог Алексей Коровашко (Нижний Новгород), убеждены: этот культовый и в то же время почти не изученный персонаж сегодня ещё актуальнее, чем был при жизни.
Всем нам хорошо известны имена исторических деятелей, сделавших заметный вклад в мировую историю. Мы часто наблюдаем за их жизнью и деятельностью, знаем подробную биографию не только самих лидеров, но и членов их семей. К сожалению, многие люди, в действительности создающие историю, остаются в силу ряда обстоятельств в тени и не получают столь значительной популярности. Пришло время восстановить справедливость.Данная статья входит в цикл статей, рассказывающих о помощниках известных деятелей науки, политики, бизнеса.
Всем нам хорошо известны имена исторических деятелей, сделавших заметный вклад в мировую историю. Мы часто наблюдаем за их жизнью и деятельностью, знаем подробную биографию не только самих лидеров, но и членов их семей. К сожалению, многие люди, в действительности создающие историю, остаются в силу ряда обстоятельств в тени и не получают столь значительной популярности. Пришло время восстановить справедливость.Данная статья входит в цикл статей, рассказывающих о помощниках известных деятелей науки, политики, бизнеса.
«Мы были ровесниками, мы были на «ты», мы встречались в Париже, Риме и Нью-Йорке, дважды я была его конфиденткою, он был шафером на моей свадьбе, я присутствовала в зале во время обоих над ним судилищ, переписывалась с ним, когда он был в Норенской, провожала его в Пулковском аэропорту. Но весь этот горделивый перечень ровно ничего не значит. Это простая цепь случайностей, и никакого, ни малейшего места в жизни Иосифа я не занимала».Здесь все правда, кроме последних фраз. Рада Аллой, имя которой редко возникает в литературе о Бродском, в шестидесятые годы принадлежала к кругу самых близких поэту людей.
Во втором томе монографии «Гёте. Жизнь и творчество» известный западногерманский литературовед Карл Отто Конради прослеживает жизненный и творческий путь великого классика от событий Французской революции 1789–1794 гг. и до смерти писателя. Автор обстоятельно интерпретирует не только самые известные произведения Гёте, но и менее значительные, что позволяет ему глубже осветить художественную эволюцию крупнейшего немецкого поэта.
Книга М. Лапирова-Скобло об Эдисоне вышла в свет задолго до второй мировой войны. С тех пор она не переиздавалась. Ныне эта интересная, поучительная книга выходит в новом издании, переработанном под общей редакцией профессора Б.Г. Кузнецова.
Книга рассказывает об ученом, поэте и борце за освобождение Италии Томмазо Кампанелле. Выступая против схоластики, он еще в юности привлек к себе внимание инквизиторов. У него выкрадывают рукописи, несколько раз его арестовывают, подолгу держат в темницах. Побег из тюрьмы заканчивается неудачей.Выйдя на свободу, Кампанелла готовит в Калабрии восстание против испанцев. Он мечтает провозгласить республику, где не будет частной собственности, и все люди заживут общиной. Изменники выдают его планы властям. И снова тюрьма. Искалеченный пыткой Томмазо, тайком от надзирателей, пишет "Город Солнца".
Сергея Есенина любят так, как, наверное, никакого другого поэта в мире. Причём всего сразу — и стихи, и его самого как человека. Но если взглянуть на его жизнь и творчество чуть внимательнее, то сразу возникают жёсткие и непримиримые вопросы. Есенин — советский поэт или антисоветский? Христианский поэт или богоборец? Поэт для приблатнённой публики и томных девушек или новатор, воздействующий на мировую поэзию и поныне? Крестьянский поэт или имажинист? Кого он считал главным соперником в поэзии и почему? С кем по-настоящему дружил? Каковы его отношения с большевистскими вождями? Сколько у него детей и от скольких жён? Кого из своих женщин он по-настоящему любил, наконец? Пил ли он или это придумали завистники? А если пил — то кто его спаивал? За что на него заводили уголовные дела? Хулиган ли он был, как сам о себе писал, или жертва обстоятельств? Чем он занимался те полтора года, пока жил за пределами Советской России? И, наконец, самоубийство или убийство? Книга даёт ответы не только на все перечисленные вопросы, но и на множество иных.
Судьба Рембрандта трагична: художник умер в нищете, потеряв всех своих близких, работы его при жизни не ценились, ученики оставили своего учителя. Но тяжкие испытания не сломили Рембрандта, сила духа его была столь велика, что он мог посмеяться и над своими горестями, и над самой смертью. Он, говоривший в своих картинах о свете, знал, откуда исходит истинный Свет. Автор этой биографии, Пьер Декарг, журналист и культуролог, широко известен в мире искусства. Его перу принадлежат книги о Хальсе, Вермеере, Анри Руссо, Гойе, Пикассо.
Эта книга — наиболее полный свод исторических сведений, связанных с жизнью и деятельностью пророка Мухаммада. Жизнеописание Пророка Мухаммада (сира) является третьим по степени важности (после Корана и хадисов) источником ислама. Книга предназначена для изучающих ислам, верующих мусульман, а также для широкого круга читателей.
Жизнь Алексея Толстого была прежде всего романом. Романом с литературой, с эмиграцией, с властью и, конечно, романом с женщинами. Аристократ по крови, аристократ по жизни, оставшийся графом и в сталинской России, Толстой был актером, сыгравшим не одну, а множество ролей: поэта-символиста, писателя-реалиста, яростного антисоветчика, национал-большевика, патриота, космополита, эгоиста, заботливого мужа, гедониста и эпикурейца, влюбленного в жизнь и ненавидящего смерть. В его судьбе были взлеты и падения, литературные скандалы, пощечины, подлоги, дуэли, заговоры и разоблачения, в ней переплелись свобода и сервилизм, щедрость и жадность, гостеприимство и спесь, аморальность и великодушие.