Мифы Туринской плащаницы - [10]

– Нравится? – услышал отец Андрей у себя за спиной.

Он обернулся и вежливо улыбнулся беззвучно вошедшей Вере Павловне:

– Интересная гравюра.

Вера Павловна остановилась рядом. Она выглядела заметно оживленнее, чем две минуты назад. В ее темных глазах блестели озорные огоньки. В бледных пальцах она сжимала длинный дамский мундштук, в который была вставлена дымящаяся сигарета.

– Это рисунок из книги «Адский словарь», выпущенной в середине девятнадцатого века, – объяснила Вера Павловна. – Мой брат получил ее в подарок на одной научной конференции.

– Давно?

– С полгода назад.

Вера Павловна ткнула концом мундштука в стекло гравюры.

– Это Асмодей, предводитель чертей. У него три головы: одна бычья, вторая человеческая, а третья – овечья. Он сидит на адском драконе и держит в руке копье.

– Вижу, вы неплохо знакомы с этим господином, – сказал отец Андрей.

– К счастью, не лично, – заметила Вера Павловна и хрипло рассмеялась. – Кстати, – продолжила она со смехом, – именно этот демон помог царю Соломону построить храм, и он же передал Соломону колдовскую книгу. После того как храм был построен, Асмодей перехитрил Соломона и забросил его на край света. Избавившись от царя, Асмодей занял его трон. Но вскоре Соломон вернулся и доказал, что он и есть настоящий правитель. Монстр был изгнан в преисподнюю. Надеюсь, я вас не утомила столь подробным рассказом?

– Вовсе нет, – ответил отец Андрей.

Вера Павловна кивнула:

– Хорошо. Этот Асмодей – что-то вроде зверя-Антихриста, который после конца света будет править миром, пока Иисус не сбросит его с трона. Жуткая образина, правда?

Отец Андрей усмехнулся:

– Которая из трех?

– Овечья мне кажется самой безобидной, – весело ответила Вера Павловна. – Кстати, в Новом Завете Иисус тоже выступает в роли агнца – то есть овцы.

Дьякон хотел что-то сказать, но тут его внимание привлекла еще одна картинка. Это была вырезка из журнала, вставленная за стекло книжного шкафа.

– А это…

– Овечка Долли, – небрежно качнула мундштуком Вера Павловна. – Первое клонированное млекопитающее. Когда-нибудь человечество поставит этому «агнцу» памятник.

Дьякон с сомнением покачал головой:

– Не думаю.

– А я уверена, что так и будет. В момент рождения Долли для человечества наступила новая эпоха. – Вера Павловна затянулась сигаретой и, выпустив струйку дыма уголком рта, иронично добавила: – В этом мире от смешного до великого один шаг!

Отец Андрей взял с тумбочки толстую книгу в красном переплете. На обложке красовалось оттиснутое золотом название – «New Testament». Дьякон раскрыл книгу наугад и увидел заголовок: «The Revelation To John».

Вера Павловна заглянула через его плечо и хмыкнула.

– Апокалипсис Святого Иоанна. Эту часть Нового Завета Витя читал чаще всего.

– Почему на английском? – поинтересовался дьякон.

– Витя говорил, что его раздражают высокопарности и нелепости русского текста. Английский текст Библии казался ему более читабельным.

Отец Андрей быстро пролистал страницы, надеясь найти какую-нибудь пометку, однако пометок не было.

Дьякон посмотрел на изображение овечки Долли, скользнул взглядом по страшной гравюре, изображающей демона Асмодея, и нахмурился.

– В последние дни у профессора было много посетителей? – спросил он.

Вера Павловна ненадолго задумалась, затем покачала головой:

– Нет, не особо. Виктор всегда был нелюдим.

– А вы помните всех, кто приходил к нему в последние дни? – спросил отец Андрей.

По лицу женщины пробежала тень. Она посмотрела на дьякона темными, блестящими, накокаиненными глазами и тихо проговорила:

– Вас, наверное, интересует человек, который приходил к Вите перед самой его смертью?

– Да, – ответил дьякон, взволнованно подавшись вперед. – Кто он?

– Он… – Вера Павловна задумалась, потом нахмурилась. – Это странно, но я совершенно не помню его лица. А ведь я впустила его в дом.

– Так вы его не знаете?

Она покачала головой:

– Нет. Он никогда прежде не бывал у Вити в гостях.

Дьякон сдвинул брови и задумчиво поскреб ногтем переносицу.

– Вспомните, пожалуйста, подробности этого посещения.

– Ну, я ведь не присутствовала при их беседе. Он вошел к Вите в кабинет, пробыл там… довольно долго. Потом вышел. После его ухода Витя заперся у себя в кабинете и не выходил до самого ужина. Он и за ужином со мной не разговаривал. Был хмур и все о чем-то размышлял. После ужина он снова ушел к себе в кабинет. А когда я пришла спросить, не хочет ли он чаю, я увидела, что он мертв.

– Он умер здесь, в кабинете? – быстро спросил отец Андрей.

Вера Павловна вздохнула и указала мундштуком на кресло:

– Прямо в этом кресле.

Отец Андрей помолчал, обдумывая информацию, затем осторожно спросил:

– Вера Павловна, а с лицом профессора… не произошло ничего странного?

Дьякон заметил, что при этих словах женщина слегка побледнела, а в ее темных глазах мелькнула тревога.

– О чем вы? – хрипло и недоуменно спросила она.

Дьякон Андрей вновь припомнил наставления архиерея Филарета и спросил прямо:

– После смерти у Виктора Павловича потемнело лицо. Я прав?

– Откуда… – Голос Веры Павловны сорвался на сиплый шепот. Несколько секунд она смотрела дьякону в глаза, затем отвела взгляд. – Я не хотела об этом говорить, – прошептала она. – Боялась, что меня примут за сумасшедшую.