Мифы советской страны - [3]

Ее приступы то и дело заставляли Буковского возвращаться к любимому Пиночету. Его, беднягу, собирались в Чили судить. При нем по политическим мотивам уничтожили около 30 тысяч граждан. Даже если не все случаи удастся доказать, речь все равно идет о массовых убийствах. Буковский встает на защиту диктатора: ведь десять лет спустя после пиночетовского переворота Корвалан пробрался в Чили с целью проведения террористических операций. Вот он, источник мирового терроризма!

Пришлось спросить Буковского: кого взорвал Корвалан? Молчит Буковский. А вот жертв международного терроризма, осуществлявшегося Пиночетом, назвать несложно – в 1974 г. в Аргентине чилийские спецслужбы взорвали К. Пратса, а в 1976 г. на территории США – О. Летельера. Да и вообще, как то неудобно говорить о коммунизме как корне международного терроризма, когда выяснилось, что Бен Ладен вскармливался американскими спецслужбами во время войны в Афганистане.

Пытаясь как-то спасти Буковского от полного разгрома, Д. Стола взял на вооружение его теорию «моральной шизофрении», и с тем же самоубийственным эффектом. Вот, вы все о Пиночете, да о Сталине. А как же Ярузельский, подавивший движение «Солидарность» в 1981 г.? Говоря об ослаблении диктаторского характера коммунизма после Сталина, не вводите ли вы двойные стандарты – ведь демократии в коммунистическом блоке не было! Вопрос Столе: сколько лидеров «Солидарности» было казнено? Нисколько.

Коммунистические режимы со временем качественно изменились, как и антикоммунистические. Все дело в том, что «прокуроры коммунизма» не понимают различия между тоталитарными и авторитарными режимами. А ведь это – азы политической терминологии. Тоталитарный режим стремится к полному (то есть тотальному – отсюда и термин) контролю над жизнью общества и уничтожает с помощью террора неподконтрольные элементы. Авторитарный режим не допускает демократии, проводит выборочные репрессии против своих открытых противников, но не претендует на полный контроль над обществом и не осуществляет массового террора против всех недовольных и неподконтрольных. Вполне очевидно, что после середины 50-х гг. советский режим приобрел авторитарный характер. Но ведь авторитарные режимы существовали по всей Европе. Более того, авторитарными были почти все европейские режимы вплоть до конца XIX века.

Если браться за осуждение авторитаризма, то можно начать с запада Европы – с португальского антикоммунистического режима Салазара, и до СССР мы дойдем не скоро. При упоминании Салазара ведущая заседание Агиера напряглась – она тоже жила при авторитаризме. Нет, так расширительно смотреть на этот вопрос она не готова – слишком много «скелетов в шкафу» Запада. Но почему же «расширительное толкование» допускается в отношении коммунизма? Ведь массовое уничтожение людей в СССР было только на протяжении конкретных периодов его истории (как и на протяжении отдельных периодов истории Западной Европы), а в 60-70-е гг. ситуация в СССР была другой. Ни массового террора, ни тотального единомыслия.

Само существование диссидентского движения доказывает, что режим не был тоталитарным. Иначе мы бы с В. Буковским даже не разговаривали, а поставили ему посмертный памятник. В СССР в 60-80-е гг. существовали массовые движения от экологического до песенного, которые не управлялись компартией, там шли дискуссии «либералов» и «почвенников», распространялись анекдоты про Брежнева и других Генсеков. И не будем забывать, что в 1990 г. КПСС потеряла монополию на власть, и Советский Союз стал плюралистичным обществом с многопартийной системой. Так что Россия, ставшая преемником СССР, является преемником тоталитарного режима в меньшей степени, чем современная Испания – наследница франкистской Испании.

Таким образом, попытка осудить коммунизм на основании событий Гражданской войны и сталинизма выглядит не более убедительно, чем стремление объявить преступной католическую веру на основе преступлений инквизиции. Вот это наше замечание вызвало возмущение одного из «депутатов-прокуроров»: «Как можно сравнивать коммунизм и инквизицию, когда преступления коммунизма совершались в прошлом веке!» Забавно, но всего несколько лет назад то же самое можно было сказать и об инквизиции – последнее аутодафе было совершено в Испании в XIX столетии. Возмущение этих депутатов характерно – они все еще живут проблемами середины ХХ века и никак не могут научиться жить в веке XXI с его новыми вызовами и угрозами. В том числе и тоталитарными. Ведь манипулирование массовым сознанием, инструментом которого является упрощенный взгляд на историю с делением на черное и белое – это тоже признак авторитаризма, а в перспективе – и тоталитаризма.

Изложенные нами аргументы очевидно переломили ход дискуссии, и ряд депутатов и в своих выступлениях, и затем в частных разговорах поддержали взвешенную позицию – с коммунистами нужно и полезно спорить, преступления коммунистической эпохи никто не собирается замалчивать, равно как и достижений этой эпохи. Но все это – дело историков, а не судей. Поняв, куда дело клонится, польский эксперт «обвинения» Д. Стола с возмущением заговорил о намерении российских коллег «отправить мяч в Академию». Что же – правильно боится – в XXI веке теме преступлений коммунизма самое место на конференциях историков. В новом столетии мы сталкиваемся с преступлениями других сил.