Мифы об эволюции человека - [59]
Итак, древний человек на каком-то этапе эволюции действительно облачался в одеяния из шкур; разумеется, он широко использовал деревяшки. Здесь важно другое. Судя по всему, источник, из которого авторы популярных картинок и описаний доисторической жизни черпали свое вдохновение, – не археологические находки и не этнографические аналогии, не научные факты, а… А что же?
Может быть, образ пещерного троглодита в шкурах и с дубиной родился на страницах популярных изданий где-то в XIX в., оттуда перекочевал в кинематограф – и в таком виде дожил до наших дней? Растиражированный, «пещерный человек» стал своего рода брендом, героем рекламных роликов и даже комедийных мульт; сериалов («Флинстоуны», 1960 г.).
Людей каменного века срисовывали со своих представлений о том, каким должен быть настоящий дикарь – могучим, мохнатым, безжалостным. Авторы книг не скупились на подробности.
Вот Герберт Уэллс, «Это было в каменном веке» (1897):
Айя, безоружный, стоял по колено в воде, не зная, на что решиться. Массивная челюсть его отвисла, обнажив волчьи зубы; он часто и тяжело дышал. Волосатый бок побагровел и вздулся. Стоявший рядом с ним человек держал в руках дубинку с заостренным концом. Один за другим на высоком берегу появлялись остальные преследователи – волосатые длиннорукие люди, вооруженные камнями и палками{170}…
А вот Жозеф Рони-старший, «Вамирэх» (1892):
На берегу реки, у выступа одинокой скалы, вблизи пещеры, служившей жилищем человеку, появился темный силуэт. Он стоял недвижно, молча, внимательно прислушиваясь, взглядывая по временам на утреннюю звезду.
Его могучее тело дышало здоровьем; ночной ветерок ласкал его лицо; он без страха наслаждался звуками и тишиной девственной природы, с гордым сознанием своей силы.
Под утренней звездой обозначался бледный свет. Появился диск луны; лучи ее облили светом реку и деревья. Тогда выделилась и высокая фигура охотника с накинутым на плечи мехом тура. Его бледное широкое лицо было разрисовано суриком. Дротик с роговым наконечником свешивался у пояса; правая рука сжимала громадную дубовую палицу.
– Эо! Эо! – крикнул охотник, потрясая высоко поднятой палицей.
Крепкий, красивый, могучий герой эпохи неустанной борьбы замер в ожидании со светящимся взглядом. Пещерный лев приближался, съежившись, и вдруг сделал прыжок. Человек с удивительной ловкостью отклонился в сторону и пропустил мимо себя чудовище: в следующую минуту, когда животное повернулось к нему, он сам перешел в наступление, и его палица опустилась, как гигантский молот; хребет зверя затрещал{171}.
В. Обручев в своей знаменитой «Земле Санникова» (1924), живописует звероподобных вампу – не то неандертальцев, не то питекантропов, живущих «зимой в пещерах, а летом на деревьях, как птицы в гнездах». Разумеется, вооружены они традиционно:
Дубина представляла нижнюю часть ствола более толстого дерева вместе с началом корневой части, раздувавшейся до величины кулака. Она имела сантиметров 70 в длину и в мускулистой руке являлась страшным оружием для рукопашной схватки; таким оружием легко было раздробить череп человека и оглушить лошадь или быка. Другая дубина, оставленная одним из ушедших ранее вампу, отличалась еще тем, что в ее утолщенный конец сбоку был вставлен острый осколок кремня, которым с размаху можно было пробить череп крупного животного{172}.
Однако корни образа «пещерного человека с дубиной» можно найти в гораздо более глубоком прошлом!
Оказывается, дикий человек (wildman) был популярным персонажем еще в Средневековье. Его образ всплывает в европейской литературе и декоративном искусстве, на гобеленах, барельефах и даже на монетах; украшает гербы. «Дикий человек» изображался сплошь покрытым волосами, а в руках, как вы уже догадались, он сжимал дубину. Феномену «дикого человека» в искусстве посвящен ряд фундаментальных работ{173}.
А если заглянуть в античность? Почитаем Лукреция:
Тит Лукреций Кар. О природе вещей (I в. до н. э.){174}
Вспомним античную мифологию. Обратим внимание, что неизменные атрибуты Геракла – львиная шкура и… палица из дуба, оливы или ясеня.
И даже образ Геракла не первичен: из вавилонских, ассирийских, аккадских и даже шумерских клинописных табличек и барельефов приходит образ Энкиду – друга и соратника Гильгамеша – дикого волосатого человека, живущего на лоне природы…
Из глубины веков, из недр человеческого подсознания, из искаженных описаний человекообразных обезьян, а может… из смутных воспоминаний о последних неандертальцах дошел до нас образ «дикого человека» во всей своей первобытной красе?
