Мифы о Древней Руси - [59]

Про то, что ни один реформатор веры за историю человечества не променял ее на другую, ни один «равноапостольный» не был перед тем реформатором язычества, я уж и вовсе упоминать не хочу.

Подведу итоги.

Нет ни прямых, ни косвенных оснований думать, что до того, как оставить веру предков, Отступник «реформировал» ее. Все предлагаемые «основания» этого шага являются надуманными, и в значительной части прямо противоречат тому, что мы знаем о русском язычестве. Это произвольная тенденциозная выдумка двухвековой давности, историографический миф, выдуманный почитателями Владимира.

Просто для разумного человека – это оскорбление его здравого смысла. Для того, кто называет себя русским язычником – это оскорбление пращуров и их веры.

Памяти «русского бога Семарьгла»

Идею «поминания» отживших историографических кадавров подсказал мне Л.С. Клейн со своей статьей «Памяти “славянского бога Рода”». Правда, назойливые попытки автора «похоронить» четко прописанное в источниках Божество невольно напоминали интеллигентский анекдот советских времен, ну, тот самый: «Бог умер. Маркс», ниже – «Маркс умер. Бог». Поминать Рода, во всяком случае, явно рановато. Но идея в высшей степени здравая, тем паче, что пространство русской истории загромождают куда более крупные и старые, а следовательно, эээ, опасные в санитарном отношении «неупокоенные», к гальванизации многих из которых приложил руку и сам господин Клейн. Начнем с одного такого – не с самого крупного и опасного…

В древнерусской литературной традиции уникальным является описание языческого святилища, возведенного в 980 году Владимиром:

«И нача княжити Володимеръ в Киев… единъ, и постави кумиры на холму вне двора теремнаго: Перуна древяна, а главу его сребрену, а усъ златъ, и Хърса Даждъбога, и Стрибога, и Семарьгла, и Мокошъ. И жряху имъ, наричюще я богы».

И по самому святилищу, и по каждому из Богов, чьи изваяния в нем находились, существует настолько объемная литература, что даже перечислять ее здесь никакой возможности. Интересующихся историографией вопроса можем отослать к работам Б.А. Рыбакова, Л.С. Клейна, М.А. Васильева.

Нас, собственно, интересует одна из трактовок одного из теонимов этого перечня, а именно – восточная, иранская версия происхождения имени Семарьгла, сопоставляющая его с таким персонажем иранских легенд и мифов, как Сенмурв, Симург – волшебная птица, хранительница ростков и всходов, поставленная охранять их Ахура Маздой.

В 1876 году А.С. Петрушевич назвал Семарьгла «древним по своему названию из арийского (обще-индоевропейского. – Л. Л.) периода уцелевшим Божеством». Хотя Божество это и «есть по свойствам его неизвестное», однако имя его «подобнозвучаще» «с древне-персидским Симургом, божеством с орлиной головою». Скорее всего, именно Симурга подразумевал Е.В. Аничков, определяя Семарьгла богом невнятных «степных народцев». В 1916 году предположение «не представляет ли слово Симаргл переделку слова Симург, название фантастической птицы иранских сказаний», повторил независимо от канувшего в лету Петрушевича Н.М. Гальковский.

Чтобы оценить ту легкость, с которой ученое сознание конца XIX, начала XX веков генерировало подобные идеи, надо помнить, что в это время господствовало отношение к «пантеону Владимира», как если не к книжной химере, наспех подобранному летописцем перечню случайных мифологических имен, то как к произвольному сборищу чужих, мало знакомых кумиров, в большинстве неславянских, от которых славяне «легко отказались» в 988 году и «быстро забыли». Достаточно было любого, самого мимолетного созвучия имени одного из этих Божеств и какого-нибудь иноземного словца – и это созвучие благожелательно принималось научной общественностью, как «объяснение». Никакой дальнейшей разработки вопроса от исследователя не требовалось. Так, профессор Е. Корш, обнаружив в албанском (!) языке словечко «перынди», громогласно заявил с вышины своего авторитета, что с этого момента о славянском происхождении Перуна «не может идти и речи». Версия о Семарьгле-Симурге была законным детищем этого не самого светлого периода в изучении славянского язычества, и, пожалуй, самым живучим – благо, что в отличие от того же «перынди» Симург было все же именем собственным, и притом существа, которое при известной вольности в терминологии можно было назвать богом.

В 1933 году под это, уже сформировавшееся мнение подвела базу знаток иранской мифологии К.Н. Тревер. Скрупулезно изучив корни образа Симурга, она указала на его глубинные индоарийские истоки. «Саена-Мрига» – «собако-птица» – описана ещё в священном писании древних персов-зороастрийцев, «Авесте» («Яшт», XIV, 41). Кроме чисто птичьего облика («Увидишь ты гору, главою до туч, / Там – птицу, чей облик суров и могуч./ Симургом зовут её. Полного сил, / Его бы с крылатой горой ты сравнил» – описывает это дивное существо персидский поэт Фирдоуси в «Шахнамэ»), это волшебное существо воплотилось для иранцев в облике «сенмурва» – существа с головою и лапами пса, крыльями орла и чешуей рыбы. «Саена – не единой природы, а о трёх естествах, трех образов».