Мифы классической древности - [8]

Море суживается: там, где было дно морское, теперь — широкое, сухое, песчаное поле. Рыбы ищут глубокое дно, безжизненные тюлени носятся по теплым волнам; сам Нерей, жена его Дорида с дочерьми убегают в глубокие гроты, но и там жар томит их. Посейдон трижды хотел поднять из волн руку и мрачное лицо свое но жар заставлял его снова погружаться в волны. Но вот досточтимая Теллус поднимает из земли свою опаленную голову и молит Зевса о спасении гибнущего мира, и Зевс бросает наконец свою молнию в несчастного Фаэтона и пламенем тушит пламя. Кони вырываются из разбитой колесницы и в страхе разбегаются в разные стороны. Безжизненный, упал Фаэтон, и горящая голова его кажется с земли падучей звездою. Упал он далеко от родины, в стороне солнечного заката, в волны реки Эридан. Гесперийские наяды схоронили разбитое тело юноши и на могильном камне оставили такую надпись:

Здесь лежит Фаэтон, он правил отца колесницей;

править яслями не смог он, сгубил его замысел смелый.

Когда Гелиос узнал о гибели своего сына, впал он в глубокую скорбь: покрыл свою голову, и целый день — если этому можно поверить — совсем не светило солнце: свет издавало пламя пожара. Безутешная Климена ищет труп сына и находит наконец в чужой земле его могилу. На могилу Фаэтона вместе с Клименой пришли дочери ее — Гелиады, и четыре месяца оплакивали они милого брата. Совершилось тут дивное чудо. Раз, в то время как сестры плакали на могиле брата, раздался жалобный крик старшей сестры Фаэтусы: пригнувшись к земле, она почувствовала, что ноги ее коченеют. Лампеция хочет подойти к ней на помощь, но ее удерживает какой-то корень, третья сестра в ужасе хватает себя за голову; но не волосы она рвет на себе, а листья. Одна жалуется, что ноги ее срослись в ствол древесный, другая — что руки ее приняли вид зеленеющих ветвей. В то время как они с удивлением смотрят на все это, кора одевает им ноги и все тело. Остаются еще уста, и уста эти зовут Климену. Мать спешит то к одной, то к другой дочери, целует их, пробует снять кору с их тел, оторвать молодые ветви, вырастающие у них на руках, но из-под коры и из надломов падают кровавые капли. «Пощади, о мать, — умоляют они ее, — ты не кору вырываешь, а тело». «Прощай!» — восклицают все гелиады вместе, и тут же уста их закрываются корой. Они стали лиственницами. С тех пор слезы текут с этих деревьев и, сгустившись от солнечных лучей, обращаются в янтарь. Светлая река принимает в себя блестящие, золотистые слезы, несет их к своему устью; и эти слезные капли становятся украшением девам земли.

Ио

(Овидий. Метаморфозы. I, 568–750)

У Инаха, бога одной из аргосских рек и первого аргосского царя, была дочь Ио. Зевс полюбил ее. Когда узнала об этом Гера, Зевс, желая избавить свою любимицу от преследований суровой богини, обратил Ио в корову. Гера выпросила у Зевса прелестную белоснежную корову себе в дар и отдала стеречь ее исполину Аргусу, сыну Арестора. У Аргуса было сто глаз, из которых постоянно сомкнуты были только два, другие же смотрели во все стороны. Днем он пас бедную корову и тщательно стерег ее; ночью же запирал ее и заковывал ее нежную шею в цепи. Бедная дева, сохранявшая человеческий разум и в превращенном виде, питалась древесными листьями и горькой травой, пила из мутной реки, спала на жесткой земле. И не было у нее никаких средств понятно выразить свое горе: ни рук — чтоб простереть их с мольбой к жестокосердому сторожу, ни человеческой речи. Вместо жалобных воплей у нее вырывалось мычание, и пугалась она собственного голоса. Вот пришла она к берегу отчей реки Инаха, где так часто прежде игрывала, увидала в волнах свою неуклюжую голову, свои рога и ужаснулась, убежала от собственного вида.

Не узнали Ио сестры ее речные наяды, не узнал и сам Инах. Она же подошла к отцу, к сестрам, дала себя поласкать, полюбоваться собою. Старец Инах нащипал ей травы, она стала лизать ему руки и не могла удержаться от слез. Будь у нее человеческий голос — взмолилась бы она о помощи, назвала бы себя, поведала б о своем горе. Но все это для нее невозможно. На песке ногою написала она про свою печальную участь. «Горе мне злосчастному!» — восклицает Инах и с плачем и воплями припадает к шее превращенной дочери. Но к чему вопли? Безжалостный сторож Аргус отстраняет его, гонит корову к другому, далекому пастбищу и садится на вершине горы, чтобы далеко видеть во все стороны.

Но отец богов не может долее смотреть на страдания возлюбленной Ио и повелевает Гермесу убить исполина. Покорный сын Зевса тотчас же слетел с неба на землю; сняв с себя сандалии с крыльями и окрыленную шляпу, он взял лишь свой волшебный прут и, наигрывая на своей пастушьей свирели, сиринге, прелестные напевы, погнал перед собою стадо коз, невдалеке от Аргуса. С наслаждением прислушивается исполин к приятным звукам и кричит ему: «Кто б ты ни был, подойди ко мне; присядь на эту скалу: нигде нет такой роскошной травы, и ты видишь, какая прохладная здесь тень для пастухов». Гермес присел к исполину, проболтал с ним день и пытался усыпить его звуками свирели. Аргус старается преодолеть сон: иные из ста глаз его сомкнулись от дремоты, зато другие бодрствуют. Чтоб не заснуть, Аргус задавал собеседнику то те, то другие вопросы, спросил его и о том, как изобретена сиринга: она ведь изобретена недавно. Тогда следующее рассказал ему хитрый бог.