Мифы и правда о женщинах - [24]

О Корнелии рассказывали и такую легенду: однажды какая-то знатная женщина навестила Корнелию и стала хвастаться перед нею своими красивыми драгоценностями. Корнелия удерживала эту женщину в своем доме «просвещенной беседой» до тех пор, пока не вернулись из школы ее сыновья. Когда же мальчики явились, Корнелия, указав на них, заявила: «Вот – мои лучшие драгоценности!» (Не странно ли, однако, что она и не подумала упомянуть дочерей?)

Римлянки времен Империи

В последние годы Республики и при первых императорах в Риме получил широкое распространение новый тип брака – так называемый «брак без руки». Это был уже не священный союз, а просто гражданская церемония, после которой отец сохранял свою отцовскую власть над дочерью, а муж, по сути, получал жену «во временное пользование». При таком браке женщина не становилась матроной, а только «супругой». Она могла без особого труда развестись с мужем и вернуться в дом отца вместе с приданым. Выгоднее всего такой тип брака стал именно для отцов – они сохраняли контроль над приданым, представлявшим немалую ценность. Но и женщины получили свою выгоду: они почувствовали свободу и поняли, что имеют некоторую власть над мужчинами.

С тех пор на исторической сцене появляются «новые» римлянки. Нет больше суровых и добродетельных гражданок, «прядущих шерсть». Женщины эпохи Империи – создания властные, капризные, часто жестокие и непостоянные. «Слова девушек легче падающих листьев». «Женщина более переменчива, чем порыв ветра». «Верь мне, когда женщина страстно клянется в любви, ее клятвы нужно записать на ветре или на текущей воде», – жалуются на них поэты.

Впрочем, во многом благодаря таким «новым» женщинам, в Риме расцвела лирическая поэзия.

Одной из таких римлянок была, к примеру, Клодия Пульхра – возлюбленная и муза великого Катулла, нередко доводившая поэта до безумия. В порыве страсти и отчаяния он писал:

«Катулл измученный, оставь свои бредни:

Ведь то, что сгинуло, пора считать мертвым.

Сияло некогда и для тебя солнце,

Когда ты хаживал, куда вела дева,

Тобой любимая, как ни одна в мире.

Забавы были там, которых ты жаждал,

Приятные – о да! – и для твоей милой,

Сияло некогда и для тебя солнце,

Но вот, увы, претят уж ей твои ласки.

Так отступись и ты! Не мчись за ней следом,

Будь мужествен и тверд, перенося муки.

Прощай же, милая! Катулл сама твердость.

Не будет он, стеная, за тобой гнаться.

Но ты, несчастная, не раз о нем вспомнишь.

Любимая, ответь, что ждет тебя в жизни?

Кому покажешься прекрасней всех женщин?

Кто так тебя поймет? Кто назовет милой?

Кого ласкать начнешь? Кому кусать губы?

А ты, Катулл, терпи! Пребудь, Катулл, твердым!»{ Федоров Н. А., Мирошенкова В. И. Античная литература. Рим. Хрестоматия. М.: Высшая школа, 1981. С. 186.}

Не менее легкомысленной была Юлия, дочь Октавина Августа, с именем которой молва связывала ссылку Овидия, автора скандальной поэмы «Искусство любви». О самой Юлии в Риме рассказывали анекдоты. Говорили, что однажды отец случайно увидел ее в очень легкомысленном наряде, сильно рассердился, но сдержал гнев. На следующий день Юлия пришла к отцу, одетая более скромно, и тот сказал: «Насколько больше этот наряд подходит для дочери Августа». Юлия же ему ответила: «Ведь сегодня я оделась для взора отца, а вчера – для взоров мужчин».

Впрочем, и Клодия, и Юлия были «невинными овечками» по сравнению с римлянками времен поздней Империи – такими, к примеру, как жены императора Клавдия Мессалина и Агриппина. Те по жестокости, кровожадности и безнравственности ничуть не уступали пасынку Клавдия – Нерону.

Казалось бы, мораль очевидна: посади женщину к ткацкому станку, и она будет добродетельна, дай ей волю – увидишь чудовище. На самом деле все не так просто. И «республиканки», и «женщины Империи» были в первую очередь «женщинами для мужчин», они воплощали в жизнь мужские желания и фантазии. Лишь на рубеже двух эпох женщины Рима научились находить иное содержание для своей жизни, отличное от подчинения власти мужчин или безнадежной борьбы с ними.

Первые христианки

Женщины играли важную роль в религиозной жизни Рима. Они служили Весте, богине хранительнице священного огня, тем самым обеспечивая благоденствие государства, исполняли тайные обряды Доброй Богине, покровительнице плодородия и изобилия, и, наконец, приносили жертвы ларам – защитникам дома и семьи. Когда же в границах Римской империи зародилось христианство, в числе первых новую религию приняли женщины.

Среди мучениц, убитых на арене цирка в Лионе, были знатная римская матрона (ее имя осталось неизвестным) и ее рабыня Бландина. «Церковная история» Евсевия рассказывает о жизни и смерти этих двух женщин. Бландину привела в Лионскую общину христиан ее хозяйка. Свежесть, непосредственность, доброта юной рабыни вызывали симпатии членов общины; все радовались, когда престарелый епископ Пофин совершал обряд ее крещения. Однако вскоре Бландине и ее хозяйке пришлось пострадать за свою веру. Их схватили, пытали, затем повели на казнь. Обнаженную Бландину привязали к столбу, выставив на позор зевакам и на растерзание хищным зверям. Члены общины видели ее мучения. «Благодаря сестре, телесными глазами увидели они Распятого за нас; да убедятся уверовавшие в Него, что каждый пострадавший за Христа находится в вечном общении с Богом живым», – пишет Евсевий.