Мифы и легенды Святой земли - [2]

Палестинская земля на протяжении долгих лет была объектом любви каноника Ханауэра, местом его работы и отдыха, а записанные им истории – это плод его раздумий о добре и неутомимой радости, которыми пронизаны эти хитросплетения человеческого ума и юмора, рассказанные канонику без смущения его друзьями, прекрасно понимавшими, что он, так же как и они сами, связан с этой землей крепкими узами любви и общей культуры.

Перед вами книга, открывающая новые перспективы даже для идущего мимо паломника, если он способен понять и полюбить Святую землю. А для тех, кто найдет в себе силы выучить арабский язык, каноник Ханауэр приоткроет дверь в самые потаенные уголки своего личностного пространства. Искреннюю дружбу он предлагает тем, кто способен следовать за ним в качестве друга.

Констанц Е. Падвик

Каир

Введение

Цель моего вступительного слова состоит в том, чтобы дать неискушенному в путешествиях читателю нижеследующих историй такую картинку породившей их страны и ее жителей, которая сделала бы для него эти истории если не близкими, то, по крайней мере, понятными. Поэтому начну я с краткого экскурса в историю Святой земли, какой живописует ее современный фольклор.

В ветхозаветные времена крестьяне слагали бесчисленное множество легенд, в той или иной мере носивших отпечаток поучений, которые они слышали из уст греческого священника или исламского хатиба[2], и расцвеченных вкраплениями наивных представлений о мире, искрометного юмора и реалистических деталей, выхваченных прямо из жизни и способных шокировать современного напыщенного читателя, представляясь ему абсурдными анахронизмами.

Так, Сатана, искушая патриарха Лота, принимает образ русского паломника – фигура, которую сегодня без труда можно встретить на пути, ведущем из Иерусалима в Иорданию, а наш отец Адам изображен сидящим у Древа познания и «дымящим своим наргиле».[3]

Фигуры Навуходоносора и Тита слились в одну (Бухтунуссур), а личность Александра Великого (Искандер Зуль-Карнейн) так разрослась, что стала неким собирательным образом, вобравшим в себя черты многих завоевателей древности. Более того, непреодолимое желание знать, «откуда пошел мир», которое сидит в крови у каждого восточного человека, готового принять на веру любую гипотезу, лишь бы она была остроумной, породило целое множество очаровательных вымыслов, которые можно считать чем угодно, но только не наукой и которые тем не менее прелестнее любых фактов. Подобными jeux d'esprit пестрят страницы этой книги, взять хотя бы рассказ о дочери Ноя (часть первая, глава III) или историю о том, как комар начал пищать (часть третья, глава X).

Все их неплохо было бы знать тому, кто собирается вступить в разговор с жителем Востока, потому что они – часть его знаний о мире. «Маленькие сказки» Р. Киплинга – один из ярких примеров этого восточного юмора.

Из рассказов об Иисусе Христе, Его апостолах и Пресвятой Деве сохранились немногие. Значительная часть среди них в ходу как среди мусульман, так и среди христиан, ведь не следует забывать, что магометане с большим почтением относятся к образу Иисуса Христа, которому соответствует их пророк, называемый Рух Алла – «Дух Бога». Они признают Его Непорочное зачатие и чудеса, однако отрицают Его божественное происхождение. Лишь святой Павел для них анафема, потому что он извратил «чистую веру ислама» – религию Адама, Ноя и Авраама, возрожденную Иисусом, – сделав из нее совершенно новую веру.

За небольшим, да и то весьма сомнительным исключением в виде необычной истории о Франческо и ангеле смерти (часть третья, глава V), ни один рассказ, события которого относятся к ветхозаветному периоду, не был включен в эту книгу. Оно и понятно: большинство этих историй, если не все, давным-давно перестали быть местным фольклором, и теперь их можно встретить повсюду, в частности в апокрифах и многочисленных житиях святых.

Большинство легенд, действие которых происходит в период, отделяющий время Христа от времени Мухаммеда, имеют спорный статус. Легенды о семи спящих и мучениках из ямы, о сне святой Елены и последующем обретении Святого Животворящего Креста более не принадлежат Палестине, хотя их все еще можно услышать в этих местах. А вот легенды о дереве Животворящего Креста (часть первая, глава VI) и о святом Георгии в главе «Аль-Хадр» (часть первая, глава IX), а также повести, связанные с пещерами в долине Вади Исмаин, которые носят название «Верхние женские покои», без всякого сомнения, были созданы в этот период. Романтические приключения Ангары[4] и Абу Зейда, а также все богатое наследие, приписываемое арабам эпохи неведения[5], знакомо местным жителям Палестины, однако точное место их происхождения не установлено.

Они принадлежат арабскому языку и литературе, поэтому их следует признать заимствованными.

Со времени вторжения в Иерусалим армий халифа Омара ибн аль-Хаттаба начинается период, когда фольклор перестает быть исключительно библейским и мифическим. Мне нередко приходилось слышать христианские и мусульманские истории, превозносившие образ Омара и недурно его описывавшие. В них говорится, что, когда этот простой мужчина, уже достигший к тому моменту преклонного возраста, прибыл в Иерусалим, без сопровождения свиты, верхом на верблюде, проделав долгий путь из Аль-Медины, с тем чтобы лично принять власть над завоеванным городом, напыщенные члены византийского правительства раболепно провели его в церковь Гроба Господня, уверенные в том, что халиф прочтет там молитву, а затем объявит их святыню мечетью. Однако тот отказался переступать порог и помолился снаружи во имя Иисуса. Затем его провели по другим церквам, однако он не вошел ни в одну из них, предпочтя им в качестве места для молитвы вершину горы Мориах, окрестности храма Ирода и Соломона, лежавшего в то время в руинах. Это был Бейт-аль-Макдас, святилище, куда задолго до сотворения Адама были посланы ангелы; именно сюда перенесся во сне Мухаммед из Мекки и отсюда начал свое чудесное «ночное путешествие» по семи небесам. Именно здесь завоеватель повелел возвести величественную святыню, храм Скалы, который по сей день называют мечетью Омара.