Мифы и легенды народов мира. Том 7. Америка, Австралия и Океания - [8]

Когда наступал день, они собирались во дворе храма и, если его надлежало принести в жертву стрельбой из лука, его раздевали догола, мазали тело лазурью [и одевали ему] убор (una сого9а) на голову. Приблизившись к демону, народ исполнял торжественный танец с ним, все с луками и стрелами, вокруг столба, и, танцуя, поднимали его на нем и привязывали, все время танцуя и все смотря на него. Поднимался нечистый жрец (el suzio del sacerdote), одетый и со стрелой; была ли это женщина или мужчина, ранил его в скромную часть, извлекал кровь, спускался и смазывал ею лицо демона, сделав определенный сигнал танцующим. Они начинали пускать в него стрелы по очереди, когда танцуя проходили с быстротой; сердце же его было отмечено белым знаком, и таким образом они превращали всю его грудь в мишень, [выглядевшую], как щетина из стрел.

Если должны были ему вырвать сердце, его приводили во двор с большой пышностью, в сопровождении народа, вымазанного лазурью и в его головном уборе (su coroza). Затем его приводили к круглому возвышению, которое было местом принесения жертв. Жрец и его служители мазали этот камень в голубой цвет и изгоняли демона, очищая храм. Чаки брали несчастного, которого приносили в жертву, с большой поспешностью клали его спиной на этот камень и хватали его за руки и за ноги все четыре, так что его перегибали пополам. Тогда након-палач подходил с каменным ножом и наносил ему с большим искусством и жестокостью рану между ребрами левого бока, ниже соска, и тотчас помогал ножу рукой. Рука схватывала сердце, как яростный тигр, и вырывала его живым. Затем он на блюде (un plato) подавал его жрецу, который очень быстро шел и мазал лица идолам этой свежей кровью.

В других случаях это жертвоприношение совершали на камне на верху лестниц храма (grada alta) и тогда сбрасывали тело уже мертвое, чтобы оно скатилось по ступенькам. Его брали внизу служители и сдирали всю кожу целиком, кроме рук и ног, и жрец, раздевшись догола, окутывался этой кожей. Остальные танцевали с ним, и было это для них делом очень торжественным.

Резьба на притолоке

Этих принесенных в жертву сообща они имели обычай погребать во дворе храма или съедали их, разделив среди тех, кто заслужил (que alcançavan), и между сеньорами, а руки и ноги и голова принадлежали жрецу и служителям. Этих принесенных в жертву они считали святыми. Если они были рабами, взятыми в плен на войне, их сеньор брал кости, чтобы извлекать во время танцев как трофей в знак победы.

В других случаях они бросали живых людей в колодец Чичен-Ицы, полагая, что они выйдут на третий день, хотя они никогда более не появлялись.

Оружие и войска

У них было оружие для нападения и защиты. Для нападения были луки и стрелы, которые они носили в своих колчанах, с кремнями (con pedernales) в качестве наконечников и зубами рыб, очень острыми; ими они стреляли с большим искусством и силой. Их луки были из превосходного желто-бурого дерева удивительной прочности, скорее прямые, чем изогнутые, а тетивы — из их конопли (canamo). Длина лука всегда несколько меньше, чем тот, кто его несет. Стрелы из тростника, очень тонкого, который растет в лагунах, длиной свыше пяти пядей. Они пригоняли к тростнику кусок тонкой палочки, очень прочной, к которой был прикреплен кремень. Они не употребляли и не знали применения яда, хотя имели в изобилии [яды], которыми [можно отравить стрелы].

У них были топорики (hachuelas) из определенного металла такой формы, которые прилаживали к деревянной рукоятке. Они служили оружием и для обработки дерева. Лезвие делали ударами камня, так как металл мягкий. У них были короткие дротики (languelas) в один эстадо [длиной] с наконечниками из твердого кремня, и они не имели другого оружия, кроме этого.

Для защиты у них были щиты (rodelas), которые они делали из расщепленного тростника, тщательно сплетенные, круглые и отделанные кожей оленя. Они делали панцири, стеганные из хлопка и крупной соли, набитой в два ряда или слоя, и они были крепчайшие (Hazian xacos de algodon colchados у sal рог moler). Некоторые сеньоры и капитаны имели как бы шлемы (moriones) из дерева, но их было немного. С этим оружием они ходили на войну; плюмажи (plumajes) и шкуры тигров и львов надевали те, кто их имел.

У них были всегда два капитана: один — постоянный и наследственный, другой — избранный со многими церемониями на три года, чтобы устроить праздник, который справлялся в их месяц Паш и приходился на 12 мая, или в качестве капитана другого отряда на войне. Они называли его након; он не должен был в эти три года знать женщину, даже собственную [жену], и есть мясо; они оказывали ему большое почтение и давали ему для еды рыб и игуан, которые подобны ящерицам. Он не опьянялся в это время и имел в своем доме сосуды и вещи для своего пользования отдельно; ему не служили женщины, и он не общался много с народом.

Когда три года проходили, [все было], как прежде. Эти два капитана обсуждали военные дела и приводили свои дела в порядок. Для этого в каждом селении были люди, избранные как солдаты, чтобы при нужде прийти на помощь с оружием; их называют хольканы (holcanes), и [если] не хватало этих, собирали еще людей, приводили в порядок и делили между собой. С высоко поднятым знаменем во главе они выходили в глубоком молчании из селения и так шли атаковать своих врагов, с громкими криками и жестокостями, где заставали врасплох.