Мифозои. История и биология мифических животных - [12]

считает, что своими действиями они хотели нарушить оплот мироздания и погасить Солнце. Но каковы бы ни были их намерения, к делу гиганты приступили весьма решительно. Боги же поначалу ничего не могли противопоставить чудовищам. Аполлодор пишет:

«Богам рок судил, что они не смогут уничтожить никого из гигантов, но если в помощь богам выступит какой-либо смертный, то они сумеют взять верх над ними. Гея, узнав об этом, стала искать волшебную траву, чтобы спасти гигантов от гибели, грозившей им от руки смертного. Тогда Зевс запретил светить Эос, Селене и Гелиосу[21] и успел раньше, чем Гея, срезать эту волшебную траву. По совету Афины он призвал в союзники Геракла. Геракл вначале сразил стрелой Алкионея, но, как только тот касался земли, к нему вновь возвращалась жизнь. По совету Афины Геракл стащил Алкионея с земли Паллены, и таким образом Алкионей был убит. Порфирион[22] же во время сражения напал на Геракла и Геру; Зевс вселил в Порфириона страсть к Гере, и последняя стала громко звать на помощь, когда гигант разорвал на ней пеплос, пытаясь совершить насилие. Но Зевс поразил его своим перуном, а Геракл добил его выстрелом из лука».

Участие Геракла в битве позволяет достаточно точно датировать ее серединой XIII века до н. э. Это было вполне историческое время, хорошо известное нам и по письменным памятникам (хотя и немногочисленным), и по археологическим находкам; тем не менее никаких реальных следов этой битвы не сохранилось. А проходила она, если верить Аполлодору, очень бурно. «Афина, преследуя бегущего Энкелада, обрушила на него остров Сицилию. <…> Полибот, преследуемый Посейдоном и спасаясь бегством через море, прибыл на остров Кос, но Посейдон отсек часть острова, так называемый Нисир, и навалил ее на гиганта…»

Описывая битву, Аполлодор, возможно, слегка сгустил краски — геологические катаклизмы такого масштаба на памяти Кронидов происходили разве что в конце XVII века до н. э. на острове Фера (он же Санторин) в Эгейском море[23]. Впрочем, извержения Этны и землетрясения на Сицилии по сей день напоминают о том, что под островом лежит гигантское чудовище, пытающееся освободиться. Вулкан на Нисире тоже активен по сей день. А Джеймс Джордж Фрезер[24], известный российским читателям по книге «Золотая ветвь», предполагал в комментариях к своему переводу Аполлодора, что в вулканической почве Паллены местные жители находили огромные кости, которые нельзя было приписать никому иному, кроме как гигантским драконоподобным чудовищам.

Едва ли не все боги приняли участие в разгроме своих змееногих родичей. Аполлон поражал их из лука, Дионис бил своим тирсом, Гефест кидал раскаленные камни, мойры сражались медными палицами, Геката — горящим факелом. Погибающих гигантов добивал Геракл, расстреливая их из лука.

Существует косвенное упоминание о том, что в войне богов и гигантов приняли участие и гекатонхейры. Вергилий[25] в «Энеиде», описывая своего героя, сравнивает его с Бриареем-Эгеоном:

Словно встарь Эгеон, про которого молвят, что сотня

Рук была у него, и полсотни уст, изрыгавших

Пламя, и тел пятьдесят, что от молний Отца заслонялся

Он полусотней щитов, пятьдесят мечей обнажая…^{35}

Упоминание об Эгеоне, который заслонялся щитами от молний Зевса, наводит на мысль, что гекатонхейр участвовал в войне против царя богов, а такая война после победы над титанами была только одна — с гигантами. Интересно, что к этому времени сторукий сын Геи успел приобщиться к благам цивилизации и уже умеет пользоваться оружием. Впрочем, оно не помогло бедняге: гиганты, а вместе с ними и Бриарей-Эгеон были разбиты. Но Зевс, уничтожив своих новоявленных противников, к гекатонхейру (быть может, в память о его прежних заслугах) отнесся милостиво. Ему сохранили не только жизнь, но и свободу передвижения, хотя основным местом его обитания осталось все то же преддверие Тартара.

Очень скоро Бриарей смог с лихвой отблагодарить своего благодетеля. В «Илиаде» упомянуто, что, когда олимпийские боги затеяли бунт против Зевса и собрались его заковать, на помощь племяннику явился Бриарей:

Возле Крониона сел он в сознании радостном силы,

Боги в ужас пришли и сковывать Зевса не стали^{36}.

Бриарей, единственный из гекатонхейров, был женат: Посейдон отдал ему в жены свою дочь Кимополею. Возможно, поэтому Овидий относит Бриарея-Эгеона к морским божествам и даже сообщает, что тот «сжимает мощным объятьем своим китов непомерные спины»^{37}. Зачем зять Посейдона делает это и что может произойти с китом, которого сжали 50 пар гигантских рук, Овидий не уточняет. Вероятно, именно родственными связями объясняется и тот факт, что, когда Посейдон затеял с Гелиосом тяжбу за Истмийский перешеек, Бриарей, приглашенный рассудить богов, отдал эти земли владыке моря. Посейдон, по сообщению Павсания[26], получил «Истм и все, что на нем»^{38}, а Гелиосу пришлось удовлетвориться расположенным тут же коринфским акрополем. Поскольку сам перешеек всегда был чрезвычайно важным стратегическим пунктом, неудивительно, что Бриарей присудил его своему тестю.

Кстати, вопрос о возможном браке Бриарея, как и о способности гекатонхейров вступать в полноценные половые связи и иметь детей, вообще говоря, является весьма спорным. Недаром о браках или связях Котта и Гиеса, равно как и об их детях, античные писатели (насколько известно авторам данной книги) умалчивают. Умалчивают они и о детях Бриарея, хотя генеалогические линии других титанов и богов прослеживают очень тщательно. Правда, Грейвс