Мифология славянского язычества [заметки]

1

Это собрание до сих пор хранится в Стрелицкой библиотеке, где я имел случай собственными глазами удостовериться в его апокрифичности.

2

Попов и Кайсаров считают имя Буг за коренное название Бога; Чулков же и Г.А. Глинка упоминают о реке Буг как о предмете обоготворения.

3

От богини жизни сохранились имена города Ziviec и горы того же имени, где находился храм Живы.

4

Как имя, так и значение Радамаса очень сомнительны. Некоторые считают его за злого полевого и домового духа и смешивают его с Матохой, или Махой (размах). Под именем Разамарглы принадлежит он, по-видимому, к искажениям Симарглы и Зимарглы. Наконец, почитают его в имени Родомысла как подателя советов.

5

Между ретрскими кумирами находим мы славянского Сервера под именем Миты, так же как и изображение скандинавской богини ада Неlа (Хель. – Ред.), но вероятно, что оба эти понятия внесены только Машем в список славянских божеств.

6

Вероятно, к поклонению Живы и Красопани относятся кумиры Кросотины, сооруженные чешским князем Незамыслом, и Красины, обоготворяемой кн. Людмилою.

7

Между каменными бабами в Южной России и Сибири (хотя эти памятники, по-видимому, не относятся собственно к славянам) встречаем много приапических истуканов; см. «Записки Одесского общества истории и древностей», Одесса, 1844, с. 593; «Обозрение могил и пр. Киевской губернии, Фундуклея», Киев, 1848, с. 76.

8

Под поветрием разумеют также и бога скотного падежа Тршибека, о котором см. ниже.

9

У Гануша Вилкодлак или Вилкодлачь; у Пушкина же (в «Песнях западных славян») Вурколак; но на чем основано это изменение л в р, неизвестно.

10

Карамзин говорит, что волхвы нередко играли на гуслях, почему и получили имя гусляров; быть может, относится к ним и имя Гуслава, встречающееся в песнях южных славян и которого Венелин почитает славянским Орфеем.

11

В скандинавском мифе встречаем мы лицо Пердувита, который по несомнительным его аллегорическим символам бога света, быть может, не что иное, как Perkunas-Wicht, Перун Вит (ударяющий, гремящий Вит), и в таком случае является он тождественным с Пурувитом в «Книтлингской саге».

12

Во всей Европе четвертый день недели посвящался богу громоносцу, так jeudi, jovis-dies, Thursday, Thorstag, Tonarstag, Donarstag, Donerstag и люнебургских славян Парандан или Перендан. У нас праздник Тура, сохранившийся в семике, совершается до сих пор в четверг. В Германии и Швеции название зеленого, высокого или святого четверга (праздника Тора) перешло на четверг Страстной недели druhn Donnerstag или в римско-католическом календаре dies Viridium; у хорутан существует в Великий четверг и в четверг Троицкой недели девичий праздник посвящения огня, который оба раза совершается в день Зевса или Тора, а это невольно напоминает нам древний обычай зажигать огни в честь Перуна. В Германии существует до сих пор обычай по четвергам есть зелень, что указывает на какой-то род поста, и девицы вечером этого дня никогда не занимаются рукоделием из опасения, чтобы злая Frau Bertha не испортила их работу. Здесь же нужно заметить, что собственное мифическое имя Берты Perahta или Perchta – Pertha – Bertha намекает как будто на тайную филологическую связь ее с Перуном. Наконец, по мнению Снегирева, вероятно, относится сюда же и народная поговорка о чем-либо несбыточном: после дождичка в четверг; ей соответствует употребляемая в том же смысле и французская поговорка: la semai de nes quatre jeudis.

13

Нельзя не обратить здесь внимания на столкновение славян с галло-кельтскими племенами не только в Батавии и Южной Англии, но и в Северной Италии близ древнего Аквилея, и в нынешней Вандее. Многие из славянских племен известны под именем вендов, винидов, виндов, велетов и ваннов, и вообще, везде, где жили некогда славяне, находим мы в географических названиях этот корень вал/вен/вел и пр. как, например, Вена, Виндишгрец, Венеция, Венден (уездный город Лифляндской губернии), Вильна или Вильда и пр. Посему с достаточным основанием предположить можно, что венеды древней Галлии, упомянутые Цезарем, не что иное, как одна из многочисленных отраслей славян; это мнение подтверждается историей, что племя велетов жило когда-то при устье Рейна и город Утрехт в старых хрониках назывался Вильтбург; отсюда переехали велеты в Англию, где основали город Wiltum или Wilts и дали свое имя валлийскому княжеству (pays de Galle Wallis), из которого легко могли переехать и в Бретанию, что подтверждается сходством наречии этих стран, так же как самым именем страны Бретания или Британия, происходящим от корня брег, откуда имя города Брест, и именами Wandis и Vandee от имени славянского племени велетов или венедов, сохранившегося в имени города Vamie и во многих других. Наконец, отсюда же видно, что религия древних британцев, так же как и галлов, поселенных в Иллирии, имеет большое сходство с нашими славянскими мифами, так Таранус и Беленус с Туром и Белбогом, Перуном и Велесом или еще ближе с малороссийскими названиями быка Тараном и Белуном. О дальнейшем сравнении этих мифов будет сказано ниже.

14

Быть может, и Jahmarkt, которое также легко может иметь свое начало в имени бога Яра, подобно русским ярылам, хотя проще произвести его от прилагательного годовой.

15

Некоторые мифологи причисляют также скандинавских богов Одина и Бальдра к нашим богам войны; но это предположение ложно, ибо оно основано на поддельных рунах кумиров Ретры, где встречаются эти имена. Вообще мы уже имели случай неоднократно заметить, что эти ложные кумиры ввели в нашем мифе множество божеств, или заимствованных у других народов, или выдуманных их комментаторами Машем и Потоцким. Так, заимствованы: в прусском мифе Швеикстикс, бог солнца, в скандинавском Hela, богиня ада, As-ri или Аз Балдури и Водин (смешанный здесь с нашим Водою), наконец, от готтов, Ippa, переделанный в Ипабога (бога охоты) от готтского слова Ippa – возвышенный, священный; выдуманные же: Мита, Опора, Стли, Числбог, Снега (быть может, искаженное имя Цицы или Дзидзилии) и много других безымянных божеств.

16

«А Волоса идола, его же именоваху скотья бога, веле в Почайну реку въврещи, Перуна же повеле привязати к коневи к хвосту и влещи с гор по Боричеву на ручей».

17

См. описание Румянцевского музея: «А Волоса идола, его же именоваху скотья бога, повеле в Почайну воврещи».

18

Полный список этих имен помещен в «Сказаниях русского народа» Сахарова, кн. I, с. 10.

19

Есть у нас в руках географический атлас XVI века (Theatrum oder Schawplaz des Erbodens, Abr. Ortelius, 1569), печатанный в Брюсселе, где, по карте Московского царства, в стране Обдорской, изображен кумир Золотой бабы с объяснительной латинской надписью.

20

У нас на Руси рождественский пост носил когда-то имя Корочуна, и выражение дать корочуна в смысле убить явно указывает на зловредное значение этого названия.

21

См. статью Эрбена в «Русской Беседе», 1857 г., кн. IV.

22

В предании о волхвах у Нестора (Лаврентьевская летопись, с. 77) толкование волхвов о подземном царстве их божеств слишком явно отзывается христианскими представлениями об аде и дьяволе, чтобы не заподозрить истину подобных сказаний.

23

Соловьев. История России. Ч. I. С. 328–329.

24

Касторский. Начертание русской мифологии. С. 142.

25

История России. Т. I. С. 73, 329 и 340.

26

См. статью Афанасьева «Ведуны и ведьмы» в сб. «Комета».

27

В Краледворской рукописи встречается эпическое выражение: «Z Wesy po Morante», означающее продолжение человеческой жизни от рождения его до смерти.

28

Жива называется также и Весной. У хорватов – Сейвина или Сева, в Польше – Мая.

29

Правда, что главные наши осенние празднества Авсеня, или Таусеня, перешли, вместе с Новым годом, на январь месяц, точно так же, как под влиянием христианства языческие праздники солнцестояния (поворотник – солнцеповорот) подвинулись – летний на день Иоанна Крестителя, а зимний на канун Рождества Христова. Таким образом, Авсень, Новый год и Поворотник слились в один двухнедельный беспрерывный праздник Святок или Коляд, начинавшийся 24 декабря и продолжавшийся до самого Крещения.

30

Даже их имена иногда у различных племен смешиваются. Так, в Далмации Купало носит имя Коляды, а в других местах Святки зовут Субботками, названием Купального дня в Польше и Силезии.

31

Что эта песня не принадлежит к колядским, напротив – к торжествам Ивановской ночи, на это прямо указывает название козла Иванушки, почему и считаем себя вправе заменить слово Колюдушки словом Купалушки.

32

Древнее общинное жертвоприношение сохранилось еще в замечательном обычае Вологодской губернии: 20 июля из всего рогатого скота целой волости выбирается миром самый лучший бык, его закалывают, варят и мясо раздают за деньги. Не быть на празднике и не купить этого мяса считается местными жителями за великий грех. Остающиеся за уплатою деньги жертвуются в церковь. Журн. Мин. Народи. Просвещ., окт. 1851 г.

33

Есть поверье, что при своем восходе в этот день солнце играет, и существует обычай караулить эту игру солнца.

34

У нас на Руси сохранился обычай: перед Семеновым днем, которым начинался древле новый год, тушить все огни в доме, а утром призывать знахарей на зажжение нового огня, что совершается ими с таинственными обрядами и заговорами.

35

Когда-то и у нас рождественский пост носил имя корочунского, и в наших сказках сохранилась память о Корочуновом камне. Припомним еще здесь о нашем свадебном каравае, напоминающем как формою, так и созвучием имен карачун – хлеб.

36

Свиньи откармливаются осенью, и их мясо составляет главное угощение пиров Васильевских святок. У людей зажиточных целую неделю, от Рождества до Нового года, стоит на столе свиная голова; в простом народе приготовляют в это время свиные ножки и колбасы, начиненные кишки и желудки, и эти яства составляют главную награду славильщиков, ходящих под окнами домов справлять Коляду, или Авсеня. Вот почему и святой Василий, память которого наша церковь празднует 1 января, прослыл в народе покровителем свиней.

37

В этой, как и в предыдущей малороссийской песне, слово государь принимается в значении домохозяина и главы семейства; отец – государь в своем семействе: «Государь ты мой, батюшка, государыня ты моя, матушка», – говорится в народных песнях.

38

Вспомним, однако же, при этом, что местные выражения идти домой в смысле смерти и дом, домовище, домовина в смысле гроба (поздней и кладбища), могут придать самому названию Домового Дедушки значение загробного покойного дедушки.

39

Подобная потребность иметь для каждого дома особенного патрона сохранилась и доныне в Сербии, где каждый дом принадлежит покровительству своего святого, которого образ зарывается в фундаменте дома и которого праздник Свечар представляет собой как будто именины самого дома и всех, в нем живущих, тем более что в Сербии человек при рождении не получает собственного имени в христианском смысле этого слова, но просто только прозвище.

40

Вспомним выражения: «чересчур», «чур ти на язык», «чур одному не давать никому», «чур» (не делать, не трогать), «чураться» – очерчиваться, удаляться от кого-нибудь, не желать кого видеть (щуриться), «щура» – коварный человек и «щурка» – кочерга, принадлежность домашнего очага. См. пословицы Снегирева и «Словарь областных наречий» Имп. Акад. наук.

41

Мы бы сюда отнесли и истукан Златобабы Обдорской, окруженной своими внуками, если бы не сомневались в том, не выдумка ли это позднейших времен.

42

Замечателен обычай во время пожара выламывать один кирпич из старой печи, чтобы заложить им новую; нам говорили, что женщины-хозяйки бросались иногда в самый страшный огонь для подобной добычи.

43

Так, например, лубочная сказка об Илье Муромце – явная переделка на плохую прозу известных нам про него исторических песен.

44

Иногда эти помощники царевича являются прямо олицетворением какой-нибудь стихии или отвлеченного свойства природы, как Вертодуб-Вертогор или Мороз-трескун.

45

В сказке о Ваньке Удовкине (тот же Иван-царевич) царь, отец героини, носит имя Болтана Волтанского. В «Голубиной книге» Владимир всегда является Володимиром Володимировичем, Володумором или Волотоманом Волотомановичем; в повести же города Иерусалима – Болотом Волотовичем, именем, прямо напоминающим нам древних исполинов в наших мифах Болотов и имя Волоса, переходящее иногда в Волота.

46

Сюда же принадлежит и сказка «Фенисто-ясно-сокол-перушко», только в этой сказке явно роли перемешаны, и перушко становится царевичем, которого приходится царевне отыскивать, когда дело должно быть наоборот, ибо самый оборот в ясное перушко указывает на типичную метаморфозу наших героинь в пернатые существа.

47

Не Федор ли Тирон, о котором существует песнь в изд. Киреевского? Еще упоминается в одной сказке наряду с Добрыней и Ильей Муромцем (у Афанасьева) про богатыря Федора Лыжникова.

48

Вспомним выражение: змея подколодная.

49

В 1852 году была нами напечатана в «Москвитянине» статья под этим заглавием; но издание многочисленных новых сказок гг. Афанасьева и Худякова, так же как и драгоценные заметки про Ивана-царевича г-на Бессонова, помещенные в 3-м и 4-м выпуске песен собрания Киреевского, вынудили нас эту статью совершенно переделать.

50

Слово сад всегда принимается у нас в народе в значении сада плодового, так что здесь об английских парках и речи быть не может.

51

В скандинавской «Volsunge Saga» встречаются те же два типа – в мудрой и воинственной Брунгильде (от Bruni – латы) и смиренной сестре ее Бекгильде (от слова beckbank – скамья, потому что сидит дома); почему нельзя не сравнить их с двумя сестрами нашей былины о свадьбе Владимира и Дуная Ивановича, Настасьей и Офросиньей.

52

Эта статья, составленная по поводу и на основании сочинения Гануша «Über die Alterhumische Sitte der Angenbinde bei Deutchen, Slaven und Littauern», Prag, 1885, была напечатана в 3-й части Архива историко-юридических сведений, изд. Калачовым; ныне же добавлена и пересмотрена вновь.

53

Замечательно в этом отношении происхождение аксельбантов военной формы (aksel-band), сохранившихся от глубокой древности, когда человек перед боем запасался цепью или веревкой для привязывания к своему я после победы покоренного врага или дикой силой кулака приобретенного имущества; это тот же венец, бросаемый в знак вызова перед поединком, та же веревка, которая, перейдя на шею побежденного, означает его рабство, а на плече воина – знак его самоуверенности и честолюбивых надежд.

54

Герцог Нормандии венчался при вступлении на царство с своей провинцией посредством обручального кольца. Дож Венеции ежегодно обручался кольцом с Адриатическим морем.

55

У язычников служили овины местом молитвы: «И огневи молятся под овним», или же: «Молятся под овином». Откуда, вероятно, и пословица: церковь не овин. Но эти факты скорее относятся к обоготворению огнища и очага, чем к земледельческому значению, ибо овин не что иное, как печь, и в происхождении своем имеет близкое сродство с немецким Owen или Ofen, печь.

56

Наше выражение «пар» и соответственное ему чешское auhor и uhor принадлежат уже позднейшему времени плодопеременного хозяйства, которое, по словам г-на Беляева, является у нас на Руси не ранее XV века.

57

Сюда же относится и личность Микулы Селяниновича, который покидает золоченую свою сошку на дела ратные.

58

Относительно значения плуга для обозначения границы замечательно народное предание о Троянском валу: Огненный Змей (постоянное олицетворение в наших сказках набегов и враждебной силы всех нехристов вообще) наложил дань на мирных задунайских жителей, состоящую из живых жертв, которых приводили к границе. Очередь пала раз на молодого Царевича, который, ожидая на назначенном месте грозного врага, обливался горючими слезами; но прохожая старушка, сжалившаяся над ним, дала ему совет бежать от змея, беспрестанно читая громко молитву Господню. Царевич, конечно, послушал совета, но уже ноги его стали подкашиваться и голос его задыхался, и чувствовал он уже палящий жар змеиной пасти, когда узрел вдали кузницу и благополучно скрылся в ней от преследующего врага; в этой кузнице ковали Борис и Глеб огромный плуг; взявши Царевича под свое покровительство, они полонили змея, припрягли его еще к горячему плугу и заставили провести им огромную борозду (Троянский вал), через которую с тех пор никакая вражья сила не могла более переступать.

59

Сравни слова рыть и рыло.

60

Хлеб у греков назывался золотыми дарами Цереры, и у нас эпитет золотой часто приписывается ячменю; у чехов же pur – и горячий уголь, и пырей (вероятно, прежде более благородное хлебное растение, судя по родству с латышек. puhri, озимая пшеница, и пыра – жито или просо у Памвы Берынды), откуда и наш пирог, самое лат. название пырея triticum repens указывает на некоторое сродство его с frumedntum triticum, т. е. пшеницей, и, таким образом, другое значение чешск. pyr может легко сойтись с значением эпитета пшеницы – ярая.

61

Гурт рогатого скота в областных наречиях Воронежской, Орловской и Курской губерний, где живут малороссияне или их потомки, доныне зовется товаром.

62

По всему складу этого скифского предания, переданного нам Геродотом, можно почти с достоверностью почесть его за славянское сказание. Младший сын царя один в силах овладеть небесным плугом и за эту свою силу награжден наследством всей земли Скифской; точно так же и наш русский Иван, также младший из царских сыновей, часто призывается сказкой поднять камень, которого братья его не в силах расшатнуть, и вследствие этой силы достигает желанной цели своих богатырских поисков и наследства отцовского царства. Сам же золотой плуг скифского царя имеет в себе поразительное сходство с золоченой сошкой Микулы Селяниновича.

63

Сравни загадку о росе:

Заря заряница,

Красная девица,

В церковь ходила,

Ключи обронила…

64

Таких поэтических вольностей, однако же, немало попадается в нашей ученой литературе, где, говоря о каком-нибудь народном поверии, о солнце или молнии, автор самовольно заменяет самые явления природы именами тех божеств, которых предполагает представителями этих явлений, что совершенно искажает самое народное предание, не имеющее, вероятно, ни малейшего отношения к мифическому божеству.

65

Единственное исключение представляет, быть может, Хорс, которого имя имеет довольно много созвучных слов одного общего с ним происхождения.

66

Весьма любопытно было бы в подробностях сравнить наши владимирские эпопеи с преданиями об артуровском Круглом столе и французскими романами XII века про Карла Великого, известными под именем Romans Karlowingiens, потому что Карл, подобно нашему Владимиру, сосредоточил в себе все поэтические воспоминания о воинственных предприятиях всего Каролингского рода, и в особенности Карла Мартела и его сражений с неверными арабами Испании. Но любимый предмет этих романов – вымышленное завоевание Иерусалима Карлом Великим и победы его над арабами Востока. Из одного этого факта можно легко судить о том, как мало заботились авторы этих романов об исторической верности. То же самое заметить можно и насчет их географических познаний. Так, в романе Ферабра город Константинополь переносится на юг Франции, и вообще весьма затруднительно отыскивать в этом романе местности, хотя главная его основа и опирается на историческом факте сражения Ронсево. Замечательно, что Карл в этих романах только центр, соединяющий вокруг себя всех различных героев, но нисколько сам не главное лицо этих рассказов, в которых он, то вспыльчив и гневен, то доверчив и простодушен, играет иногда весьма незавидную роль, хотя и постоянно окружается всем блеском и могуществом своего высокого сана. Окружающие его герои (богатыри?) взяты все из истории, хотя часто сверхъестественные их деяния и не имеют в себе ничего исторического. Но эта сверхъестественность невероподобных вымыслов поэта прощалась ему суеверным веком, как скоро удалые подвиги его рыцарей обращались против язычников или поклонников Магомета, и, насылая своего героя против неверных мусульман, автор романа мог смело приписывать ему самые невозможные и неестественные подвиги и деяния.

67

Из имен кумиров, сооруженных Владимиром в Киеве, Сима и Регла, так же как и Мокоша, происхождения семитского, и, по всей вероятности, занесены к нам из древнего Босфорского царства. Хорс ведет свое имя от зендского и персидского названия солнца: коршид – кир и проч. Остается Дажбог и Стрибог, которые по присоединению к ним слова бог носят, по-видимому, более туземные, русские прозвания. Профессор Бодянский, основываясь на взаимном положении в различных текстах наших летописей Дажбога и Хорса, почитает эти два названия за синонимы одного и того же божества солнца, так что Дажбог не что иное, как русский объяснительный перевод Хорса. Самое имя Даж имеет, по-видимому, общий источник с dens – divus и dies – день, нем. Tag и глаголами дать, дарить, dare, которые также начало свое имеют в понятиях дня и света: это первые существенные дары неба земной природе. Стрибог встречается у Средовского в его «Sacra Moraviae historia» под формой Стршибека– lues, бог заразы и скотского падежа, известный у юго-восточных славян под именем Трибека, Тригона, – быть может, Триглав поморских славян и Троин южных преданий. С другой стороны, Касторский отыскивает в моравском языке слово стри – воздух (?) для объяснения этого божества, что, конечно, ближе подходит к известному у нас значению Стрибога как ветра; еще отыскивают его имя и в корне стре – стремление – стрела – стремя – стремглав и проч. Во всяком случае, имя его, кажется, принадлежит исключительно славянским племенам и в других мифологиях не встречается, хотя из этого нельзя еще заключить, чтобы и он, наподобие Перуна, Хорса, Симы и Реглы, не был занесен к нам в Киев впервые Владимиром, хотя бы и от других славянских племен.