Миф о вечной любви - [56]

– Лекарство, дурень! – огрызнулась Зубровка.

– Не, а скока ждать? Уже б давно…

Но вдруг она села прямо на пол, засмеялась, зажмурившись и прижимая к груди помятый листик, который выудила из мусорного ведра.

– Нашла! – взвизгнула Зубровка. – Мобильник у тебя есть?

– Не держу. Облучение, и вообще… вредно.

– Ага, – поднимаясь на ноги, ухмыльнулась она. – И у меня нету. Идем искать.

Крайний приехал с намерением задержать Варгузова хотя бы на сутки, конечно, при условии, что вскроется достаточно веский мотив, а не пустяк. К сожалению, некоторые излишне эмоциональные люди склонны из мухи делать слона, тем самым создавая проблемы окружающим, не исключено, что Варгузов из той же породы. Все подвергай сомнению – этот избитый постулат как нельзя кстати подходит к данному делу. На тот случай, если сомнения заменит мотив и на Варгузова нужно будет надеть наручники, Юрий Петрович захватил оперативников, с которыми поднялся на этаж.

Дверь открыла женщина средних лет, бесцветная до такой степени, что ее не различишь в толпе из десяти человек, не говоря уж о большем числе. Удостоверение она читала с полнейшим равнодушием, с тем же выражением поинтересовалась:

– А что вы хотите?

– Хочу видеть Варгузова Анатолия Платоновича.

– Я отведу вас к нему, – сказала она, повернулась, словно робот, и пошла в глубь квартиры, за ней – группа Крайнего.

Он лежал на столе, накрытый тюлевым покрывалом, его уже ничто не волновало, никого он не боялся. Торжественно горели церковные свечи, издавая специфический аромат, а атмосфера смерти, знакомая каждому человеку, ибо он так или иначе сталкивался с ней, заставила группу замереть на пороге комнаты.

Да, смерть планы меняет, не считаясь с живущими. Юрий Петрович сделал отмашку двум оперативникам – что им теперь здесь делать? Пару минут он стоял, раздумывая, уйти ли и ему вслед за ребятами или попытаться разговорить женщину?

– Ночью был приступ, – заговорила она без его участия. – «Скорая» не успела приехать.

Крайний подошел ближе к покойнику, чтобы посмотреть, каков он из себя. О, ниже середняка. Не в росте дело, хотя и в нем тоже, а вообще. Юрий Петрович делил людей на типажи, уж больно много перевидал самых разнообразных представителей рода человеческого, чтобы смело распределять их по ячейкам. Все в мире систематизируется, от мушек и блох до прямоходящего – человека. Каждый типаж имеет определенный набор характеристик, как та же яхта, или самолет, как всякая тварь божия. Случаются сбои и попадаются типажи-ассорти, но в общем далеко от себя и этим не удается уйти.

Итак, Варгузов… Бедолага лежал с удивительно спокойным лицом отмучившегося человека, который вместе со смертью обрел свободу. Варгузов – убийца, это круто! Такие живут скромно и незаметно, не поражают женское воображение, часто остаются холостяками, удача с ними не дружит, деньги их не любят, они даже злиться толком не умеют ни на других, ни на себя. Если они и ставят перед собой интересные цели, то обязательно им что-то мешает или цель окажется не та, или сил не хватит. И что характерно для них – виноватое выражение лица. Да-а-а… Как бы мимика ни менялась, виноватое выражение остается.

– Соболезную вам, – сказал Крайний. – Он тяжело болел?

– Иногда недомогал, как большинство в его возрасте и с его комплекцией. Его убила рухнувшая сделка.

– Нельзя ли подробнее? – подхватил Крайний и стушевался, уж больно он настойчив и в своей настойчивости нетерпим. Где же чисто человеческое участие, сочувствие горю? – Простите, вы кто ему будете?

– Жена. Пойдемте в ту комнату, вы же не просто так приехали прямиком из органов.

В комнате-кабинете она предложила ему на выбор кресло или диван, обтянутые кожзаменителем. Крайний выбрал диван, он выше, с него вставать легче с его-то неблагополучным позвоночником. Юрий Петрович рассматривал обстановку – довольно старую, но добротную мебель из хорошего дерева, прослужит она еще лет сто. Тем временем жена Варгузова внесла ясность в поведение мужа, который словно ополоумел:

– Хоруженко с толку его сбил. Толя о своем деле мечтал, чтоб не служить всяким начальникам и ни от кого не зависеть. А что он умел? Практически ничего, работал экономистом, ну, человек хороший был – сейчас это тоже профессия. И вдруг Хоруженко предложил ему купить у него автомойку, недорого запросил. У Толи крышу снесло – повезло же, ночами подсчитывал, во что обойдется покупка.

– Извините, а почему Рудольф недорого запросил? – осведомился Крайний. – Насколько я знаю, Хоруженко…

– Жадный, – подсказала она. – Мойка в невыгодном месте стояла, прибыль от нее была мизерная, потом, Рудольфу срочно понадобились деньги. Зачем – не знаю. Толя подсчитал, что мойку можно сделать прибыльной, там же еще и магазин запчастей, мастерская по ремонту. Надо было вложиться – подправить подъезд, товар завезти, прорекламировать. В общем, мой Толя взял кредит в банке. А купли-продажи еще не было. С огромными трудностями нам дали кредит, мы кое-что продали, одновременно Толя заказал товар под эти же деньги…

У нее задрожали губы. Наверное, это были самые страшные дни в ее жизни. Крайний про себя посетовал: деньги, деньги, деньги… Раньше все больше на друзей рассчитывали, на совесть, порядочность, теперь их заменили купюры.