Мидгард - [58]

— Наверное, ты очень нас боишься, Суртур, — сказал он. — Иначе ты бы не привел все свое огромное войско против каких-то пяти азов.

— Все войско? О нет! — небрежно возразил Суртур. — Но воинов у меня достаточно для того, чтобы получить, что я хочу. И кто знает… — Он склонил голову набок и через тонкие щели шлема посмотрел на бога войны. — Возможно, мне следовало бы сейчас воспользоваться случаем. Если я прикажу вас убить сегодня, то исход Последней Битвы в свое время станет более очевидным.

— Тогда начинай! — закричал Бальдур. — Иди сюда и померься со мною силами, если ты не трус и не боишься сражаться на равных. Может быть, вас вдесятеро больше, чем нас, но мы тебя не боимся. Каждый из наших воинов справится с двадцатью твоими слугами, а каждый аз одолеет по сотне!

Геймдал умоляюще посмотрел на своего брата и снова повернулся к Суртуру.

— Чего ты хочешь, Суртур? — спросил он. — Битвы? Тогда вытаскивай оружие и нападай на нас. Или говори, чего ты еще хочешь, и убирайся отсюда.

— Мне не нужна битва, хотя у меня чешутся руки помочь судьбе свершиться так, как я хочу, — сказал Суртур. — Но время сражения еще не пришло. — Он проехал мимо Тира, между Геймдалом и Бальдуром, остановился и указал рукой на Лифа: — Мне нужен он.

По рядам воинов азов пронесся удивленный шепот. Но Лиф остался спокойным. Он заранее знал, почему пришел сюда Суртур, и было бы странно, если бы огненный великан потребовал что-то другое.

Гигантская лошадь начала медленно приближаться к мальчику. Вплотную за ней семенил Фенрир. Впереди них катилась волна сухого, неприятного жара, заставлявшая всадников отступать в сторону. Под копытами боевого коня великана дымилась земля. Один только Лиф не трогался с места, несмотря на то что лошадь под ним несколько раз пыталась встать на дыбы.

В трех шагах от него великан остановился и сверху вниз посмотрел на мальчика.

— Как я вижу, тебе удалось выбраться наверх, — насмешливо произнес он. — Даже глубины преисподней не сумели тебя удержать. Ты совершил невозможное.

— Да, это так, и теперь он отправляется в Азгард, — вмешался Бальдур. — Если тебе нужен Лиф, то подожди, пока начнется Последняя Битва! Или давай дерись со мной!

Суртур повернулся в седле, смерил аза долгим взглядом и снова перевел глаза на Лифа.

— Каково твое решение, Лиф? — спросил он. — Погляди вокруг. Нас пятьсот, а вас едва ли сорок. Все эти люди умрут, если ты откажешься пойти со мной.

— Замолчи! — закричал Бальдур.

Но Суртур никак на это не отреагировал. Он продолжал смотреть на Лифа.

— Нс слушай его! — снова воскликнул Бальдур. — Если тебя с нами не будет, мы проиграем! Ты нужен Азгарду. Любой ценой!

Но Лиф не слышал Бальдура. У мальчика закружилась голова. Все завертелось перед его глазами: склон, на котором они стояли, огромное войско всадников, азы и страшный огненный великан. Последняя Битва… Опять эта Последняя Битва, как будто боги и люди существуют на земле только для того, чтобы перед концом света отправиться на это ужасное побоище. Бальдур и четверо других азов собирались даже пожертвовать своей жизнью и жизнями своих воинов ради того, чтобы он, Лиф, однажды на поле битвы мог насмерть сразиться со своим братом. Как же он этого не хотел! Слишком много Лиф пережил насилия, страха, страданий. Поэтому он не спеша сунул руку за пазуху, нащупал холодную сталь молота и крепко сжал рукоятку Мьёльнира. Он видел, как глаза Геймдала, заметившего движение его руки, расширились от ужаса, но Лифа это не остановило. Ему было безразлично, что с ним будет. Если ему суждено умереть на поле битвы, то пусть это случится здесь. Быть может, Тир ошибся и Последняя Битва состоится на этом голом, лишь кое-где покрытом снегом склоне Шварцальбенхайма.

— Ну что, Лиф, хочешь пойти со мной? — не дождавшись ответа мальчика, снова спросил Суртур. — Хочешь, чтобы все эти люди — а среди них даже пятеро богов! — пожертвовали жизнью ради тебя?

— Нет, Суртур, — тихо ответил Лиф. — Я не хочу. Но с тобой я тоже не пойду. — Вдруг он медленно, как будто молот весил центнер, вытащил из-за пазухи

Мьёльнир и поднял руку. — Я положу конец побоищу. — прошептал он.

От испуга огненный великан замер на месте, ошарашенно уставившись на Лифа. Потом он поднял руку и указал на молот.

— Это… это невозможно, — прошептал он. — Не может быть! Уничтожитель навечно спрятан в глубинах преисподней!

— Неужели ты забыл, как мы туда попали? — спросил его Лиф, и, словно в подтверждение его слов, Фенрир пронзительно заскулил, — Клянусь тебе, Суртур, это — Мьёльнир. И я могу им воспользоваться против тебя и твоих воинов, если ты вынудишь меня так поступить.

Суртур засмеялся, но это был притворный смешок.

— Ты не посмеешь, — возразил он, — Это принесет тебе смерть.

— А если мне все равно?

С минуту огненный великан молчал.

— Тогда ты все испортишь, — продолжил он. — Без тебя они не выиграют Последнюю Битву. Ты не посмеешь.

— Последняя Битва… — усмехнулся Лиф. — Я ненавижу ее. Ненавижу это слово, как ничто на свете. Война, в которой вы хотите сражаться, — не моя война. Ведите ее без меня. Я не пойду с тобой. Лучше умру.

— Что тебе это даст, маленький безумец? — вспыхнул Суртур. — Молот-уничтожитель — страшное оружие, но даже он не сможет уничтожить пятьсот моих воинов. А твои друзья азы все равно умрут.