МИД, Кремль, кувейтский кризис - [46]

Серьезное значение для Москвы имело взаимопонимание с Пекином. Как и Советский Союз, Китай сразу же прекратил поставки оружия Ираку. Совпадение или близость позиций наших стран облегчали обеим положение в Совете Безопасности и в большой «пятерке». На протяжении всего кризиса Москва и Пекин держали руку на пульсе друг друга и по большей части действовали единообразно.

В целом работа по кризису велась с очень широким кругом государств и всеми международными объединениями, способными оказывать влияние на его течение, – Движением неприсоединения, Организацией исламская конференция, Лигой арабских государств и другими. Генеральный секретарь ООН Перес де Куэльяр регулярно получал от Москвы информацию о наиболее значимых наших переговорах с иракцами и оценки текущего момента. Через свои диппредставительства, а также в Москве мы старались разъяснять позицию нашего государства и выяснять точку зрения партнеров. Это предполагало систематическую и добротную информационную подпитку наших посольств и других учреждений, анализ и обобщение поступающих из них материалов. Очень большая доля этой работы легла на плечи наших сотрудников из Управления стран Ближнего Востока и Северной Африки, выступавшего внутри МИДа в качестве головного подразделения во всем, что было связано с кувейтским кризисом. Многие вопросы готовились совместно с Управлением международных организаций, Управлением информации, Управлением США и Канады, Управлением стран Среднего Востока и другими территориальными и функциональными подразделениями МИДа. Не помню, чтобы при этом возникали противоречия или трения. Мидовский аппарат действовал слаженно и четко. За этим следил и сам министр, и руководитель его секретариата И.С. Иванов (будущий министр иностранных дел России).

В Москве у меня редкий день обходился без встреч с представителями дипкорпуса, чаще всего это были послы Ирака, Кувейта, США, Великобритании, Франции, Китая, Ирана, Турции. Отнюдь нередкими гостями были также послы Германии, Италии, Индии, Югославии (эта страна председательствовала в Движении неприсоединения), практически всех арабских государств и стран, входивших в Совет Безопасности. Регулярно проводились брифинги для групп послов, подбиравшихся по тому или иному признаку (европейские, африканские и т.д.). Просьб о приеме порой бывало так много, что я не мог удовлетворить все заявки. Тогда, особенно если дело было срочное, послов принимали другие заместители министра иностранных дел СССР; чаще всего это приходилось делать Владимиру Федоровичу Петровскому. Ему это было тем более с руки, ибо он курировал участие СССР в ООН и других международных организациях и был в курсе всех событий, развертывавшихся вокруг кувейтского кризиса в Совете Безопасности и на сессии Генеральной ассамблеи ООН. Многие контакты замыкались на руководство Управления стран Ближнего Востока и стран Северной Африки (УБВСА), прежде всего на его начальника Василия Ивановича Колотушу, его первого заместителя Анатолия Ивановича Филева, других заместителей начальника и руководителей отделов. Работы хватало всем.

Но в первую очередь кувейтским кризисом очень много приходилось заниматься самому Эдуарду Амвросиевичу. Основной груз работы тащил именно он. Мы же по мере сил и возможностей ему помогали. Министр часто брал решения на себя, что очень упрощало и ускоряло дело, но по наиболее крупным, принципиальным вопросам, как и положено, направлял предложения и соображения министерства президенту СССР либо обговаривал их с ним по телефону. Готовились такие материалы, как правило, в УБВСА, реже силами нескольких подразделений МИДа. Затем они обсуждались, корректировались с моим участием, после чего представлялись министру. Если вопрос требовал межведомственных согласований, то чаще это делалось на моем уровне. Последнее слово оставалось, естественно, за министром или президентом.

Если предстояли переговоры с кем либо из министров иностранных дел или других высокопоставленных гостей, то готовили соответствующие памятки, проекты совместных заявлений, сообщений для печати и т.д. Поскольку М.С.Горбачеву и Э.А.Шеварднадзе затрагивать кувейтский кризис с визитерами приходилось все чаще, то скоро все базовые элементы как нашей позиции, так и обстановки вокруг кризиса оказались у них, как говорится, на кончиках пальцев. Это сильно облегчало наше положение, поскольку уже не требовалось готовить каждый раз объемистые материалы от «а» до «я». Достаточно было выделять лишь появившиеся новые моменты или интересные обстоятельства, указать на специфику политики конкретного государства, сообщить сведения о тех, с кем предстоит вести переговоры.

Хорошее рабочее взаимодействие с аппаратом президента СССР (в данном случае теми, через кого проходили бумаги по кувейтскому кризису, а это были А.Черняев и В.Гусенков) помогало быстрому решению вопросов. В своих мемуарах А.С.Черняев упоминает, что находился со мной в повседневном контакте. Это чаще всего так и было. Особенно на заключительной стадии кризиса, когда особенно возросло значение быстрого взаимообмена информацией о происходящем, но бывали и сбои, когда Кремль по каким-то причинам действовал сам по себе, ставя МИД об этом в известность постфактум, либо вовсе не информируя.