МИД, Кремль, кувейтский кризис - [42]

У Э.А. Шеварднадзе принц Бандер, воздав хвалу М.С. Горбачеву, новому политическому мышлению и роли СССР как сверхдержавы и очень сжато изложив подход Саудовской Аравии к возникшей ситуации, довольно быстро «взял быка за рога», перейдя к тому, как важно сейчас и именно Советскому Союзу дать Багдаду правильный сигнал с тем, чтобы он ушел из Кувейта. Король просил, говорил принц, официально передать президенту СССР, что он приветствовал бы присутствие советских войск в Саудовской Аравии. Тут хватило бы и батальона, важно дать понять руководству Ирака, что нельзя играть с огнем.

Э.А. Шеварднадзе не сразу дал ответ на поставленный вопрос, а сначала широкими мазками нарисовал общую картину нашего видения ситуации, оттенив противоправность захвата Кувейта и сделав упор на центральную роль Совета Безопасности в исправлении положения и важности действовать и впредь через институты ООН и строго в рамках ее Устава, тем более что Устав дает для этого широкие возможности. На данной же стадии первоочередная задача – обеспечить строгое выполнение режима санкций. Перейдя к военному аспекту, министр сказал, что мы не радуемся размещению американских войск в Саудовской Аравии, но считаем его законным. Не думаю, продолжал он, что нам надо принимать решение о размещении своих войск в вашей стране. В практическом плане в этом нет нужды: там есть вооруженные силы самой Саудовской Аравии, войска США, других западных и арабских государств. Сейчас там больше войск, чем нужно для отпора агрессии, и наше участие не добавит много к безопасности самой Саудовской Аравии. С другой стороны, у нас есть свои трудности: мы взяли, объяснял министр, обязательство не направлять свои войска за пределы границ СССР, заявили об этом на весь мир. У нас горький опыт – Венгрия, Чехословакия, Афганистан. И даже, если бы государственное руководство СССР предложило вновь направить войска за рубеж, не думаю, что такая акция получит поддержку советского народа. Иракцам же мы ясно сказали, что будем действовать в духе принятых Советом Безопасности резолюций. Наше отношение к аннексии Кувейта они знают. Кроме того, нам надо сохранить канал связи с Багдадом, который еще очень может пригодиться.

Бандер попробовал сделать еще один заход насчет направления советских войск – на этот раз через призму советско-саудовских отношений. Отметив, что помощь в момент, когда на карту поставлено выживание страны, неоценима, он заявил, что наши двусторонние отношения могут развиваться очень быстро и даже превзойти отношения СССР с Ираком.

Отвечая, Э.А. Шеварднадзе заверил, что нас волнует судьба Кувейта, что мы не будем защищать агрессора, что, если потребуется пойдем на следующие резолюции Совета Безопасности, но все должно делаться последовательно и строго в рамках Устава. Что же касается советско-саудовских отношений, то в них есть один вопрос – ваша позиция в афганских делах. Но в принципе мы за нормализацию отношений.

Бандер, заметив, что и у СССР, и у Саудовской Аравии есть «трудные союзники», выразил уверенность, что и по афганской проблеме можно выйти на достойное для всех решение, но требуется еще поработать. В заключение, сославшись на поручение короля, он просил передать М.С. Горбачеву о готовности Саудовской Аравии к установлению с СССР дипломатических отношений в полном объеме. Весь вопрос только в том – когда?

На это было сказано, что его решение мы оставляем на усмотрение саудовской стороны. Сразу замечу, что вопрос об обмене посольствами был решен в ходе визита в Москву министра иностранных дел Саудовской Аравии, который состоялся 17 сентября. Так что переговоры с принцем Бандером в любом случае были полезны, даже если он покидал Москву с невыполненным поручением добиться участия СССР в МНС.

* * *

Следующим интересным гостем Москвы был министр иностранных дел Египта Исмат Абдель Магид. Мы с ним были хорошо знакомы еще со времен моей работы послом СССР в Каире, а потом ежегодно виделись в Нью-Йорке на сессиях Генеральной ассамблеи. Он производил приятное впечатление: был умен, интеллигентен, выдержан, отлично разбирался в хитросплетениях межарабских отношений (недаром его вскоре сделают генеральным секретарем ЛАГ). Беседа с ним Э.А.Шеварднадзе, в которой я участвовал, была целиком посвящена ирако-кувейтским делам. Поскольку это была их первая встреча с момента захвата Кувейта, она началась с общего обзора обстановки. Многое из того, что рассказывал тогда Магид о происхождении кризиса и сопутствующих событиях, читателю уже известно, поэтому ограничусь лишь несколькими штрихами, дополняющими картину. Так, Магид считал, что вторжение не было результатом спонтанного решения, а готовилось заранее, причем не обошлось без намеренной дезинформации (заверения, дававшиеся Мубараку в Багдаде о ненападении на Кувейт). По словам Магида, тогда в Багдаде было условлено даже о трех этапах ирако-кувейтских переговоров: в Джидде, Багдаде и Эль-Кувейте. Встреча в Джидде, оказавшаяся первой и последней, была ускорена по настоянию иракцев. Несмотря на акт агрессии, Иордания и Йемен пытались 2 августа оттянуть заседание Совета ЛАГ. Тогда же состоялась встреча Магида с Хаммади, из которой стало ясно, что Багдад занял бескомпромиссную позицию. Это и предопределило характер решения Совета ЛАГ и министерской исламской конференции. Президент Мубарак как председатель чрезвычайного арабского саммита сделал все, чтобы обеспечить участие в нем Саддама Хусейна, обратился к нему с личным посланием, но тот отказался. Магид дал очень высокую оценку позиции Советского Союза, отметив широкую степень совпадения наших подходов к кризису.