МИД, Кремль, кувейтский кризис - [32]

31 августа Лига арабских государств ужесточила свою позицию в отношении Ирака, потребовав не только его ухода из Кувейта, но и выплаты им репараций за причиненный ущерб. Решение было принято 13 голосами из 21. В известной степени это был ответ тем арабским деятелям, которые предлагали, чтобы Багдаду за уход из Кувейта было еще и доплачено.

Однако судя по тому, что в политику Багдада корректив внесено не было, иракское руководство не отнеслось, как нужно бы было, к итогам и урокам арабского саммита. Зато борьба за арабское общественное мнение, за симпатии «арабской улицы» стала вестись еще энергичнее.

Именно с этих позиций, как мне представляется, следует отнестись к инициативе, объявленной Саддамом Хусейном 12 августа. Как указывалось в ней, она преследовала две цели: «способствовать установлению в регионе подлинного мира и восстановлению стабильности и разоблачить обман со стороны Соединенных Штатов Америки и их презренного союзника Израиля и изобличить их лакеев и совершенные ими преступления». Содержание самой инициативы было изложено в трех пунктах. В первом предлагалось в порядке давности событий осуществить сначала отвод войск Израиля с территорий Палестины, Сирии и Ливана, потом отвод сирийских войск из Ливана и, наконец, отвод иракских и иранских войск с удерживаемых участков территории друг друга. После всего этого давалось согласие перейти к вопросу о Кувейте, но «с должным учетом исторических прав Ирака на свою территорию и выбор народа Кувейта». Второй пункт инициативы предусматривал немедленный вывод американских войск и войск других участников «заговора» из Саудовской Аравии и замещение их войсками из арабских стран по совместному выбору Ирака и Саудовской Аравии, но при непременном неучастии в них Египта. Третий пункт требовал незамедлительное замораживание всех принятых против Ирака «мер бойкота и блокады».

Концовка инициативы выглядела так: «В любом случае, если Соединенные Штаты, их союзники и лакеи не ответят позитивно на нашу инициативу, мы противопоставим их порочным поползновениям силу, опираясь на достойных сынов арабской нации и великого иракского народа, и с божьей помощью одержим триумф, заставив пожалеть о содеянном силы зла, которые будут разбиты наголову и будут вынуждены уйти из региона, потерпев поражение и будучи разгромленными, проклинаемыми и униженными».11

На Западе инициатива Ирака была отвергнута, что называется, с порога, ее расценили как попытку «замотать» вопрос о Кувейте, выдвинув вперед трудно решаемые проблемы арабо-израильского урегулирования. Действительно, ни по содержанию, ни по форме инициатива и не была рассчитана на другой прием. Она адресовалась арабской аудитории как в самом Ираке, так и особенно вне его в расчете на эксплуатацию симпатий к палестинскому делу и антипатий к США, довольно широко распространенных в «третьем мире». Убедившись, что Вашингтон от политики заигрывания с Багдадом резко и решительно перешел в оппозицию к нему, в Ираке решили, что им ничего не остается как поднять повыше знамя антиамериканизма.

Некоторую политическую отдачу Багдад на этом, несомненно, получил, но не более того. ООП, понятно, горячо приветствовала иракскую инициативу, но в условиях, когда ее руководство сильно себя подвело, поддержав захват Кувейта, голос этой организации потерял на какое-то время свой авторитет.

Перед Москвой стоял вопрос: как реагировать. Отмалчиваться не хотелось и не получалось: от журналистов поступали вопросы, да и иракцы интересовались, как мы восприняли «историческую» инициативу их президента. В моем представлении она еще дальше загоняла Саддама Хусейна в угол своей нереалистичностью, ненужной бравадой и угрозами. Единственное, что было в ней полезного, так это напоминание о неурегулированности арабо-израильского конфликта. Поскольку Советский Союз вот уже несколько лет продвигал идею созыва широкой международной конференции по комплексному ближне-восточному урегулированию, это напоминание шло как бы нам «в струю», хотя по сути дела проблема Кувейта, выйдя на авансцену мировой политики и все более обостряясь, практически закрывала возможность переключиться сейчас на рассмотрение застарелой, болезненной, но все-таки менее угрожающей миру и безопасности арабо-израильской проблемы.

Публично Москва инициативу не критиковала и не хвалила. На вопросы журналистов Э.А. Шеварднадзе давал ответы типа: «Я думаю, что есть элементы, которые обращают на себя внимание… мы изучаем все детали, все блоки выступления президента Ирака… в нем есть элементы, которые заслуживают внимания».12 Но в беседах с иракцами давали инициативе вполне нелицеприятные оценки, подчеркивая опасность взятого Багдадом курса на затягивание конфликтной ситуации, а не на ее решение. Эти стороны инициативы были, в частности, предметом моей беседы с послом Ирака 16 августа, где я, говоря о слабых ее местах, прежде всего выделил содержавшийся в ней рецепт осуществлять отвод войск в порядке хронологии оккупации чужих территорий. Кроме того, поскольку в инициативе вновь делалась ссылка на «исторические права» Ирака на Кувейт, приходилось высказывать свою точку зрения на «весомость» таких ссылок. В упомянутой беседе с послом я подчеркивал, что мы не можем согласиться с аннексией Кувейта и вообще считаем крайне опасным опираться в современной политике на аргумент о прохождении линии границ в прежние времена. В качестве примера из собственной истории приводил Польшу и Финляндию, входившие до Первой мировой войны в состав Российской Империи. Их независимость никем, в том числе и Советским Союзом, не ставится под сомнение. И таких примеров много. Десятки современных государств возникли на развалинах бывших империй. Неправомерно пытаться убрать их с политической карты или ставить под сомнение принцип нерушимости сложившихся границ. Этот принцип является основополагающим, мы его защищали и будем защищать. А если он попирается нашими друзьями, то мы прямо говорим им о недопустимости этого.