Мичман Хорнблоуэр. Лейтенант Хорнблоуэр - [144]

— В Ла-Манше сейчас не сладко, — продолжил маркиз, вежливо затрагивая профессиональную тему.

— Еще бы, — согласился Буш.

— И ни одно судно не подойдет с запада.

— Можете в этом не сомневаться.

Маркиз превосходно говорил по-английски. Он повернулся к Хорнблауэру.

— Вы видели мистера Трюлава в последнее время?

— Нет, — ответил Хорнблауэр. — Но я видел мистера Уилсона.

Имена Трюлава и Уилсона были Бушу знакомы — то были самые богатые призовые агенты в Англии: по крайней мере четверть флота передавало их фирме для продажи свои трофеи. Маркиз опять повернулся к Бушу.

— Надеюсь, вам везло с призовыми деньгами, мистер Буш? — спросил он.

— Нет, к сожалению, — ответил Буш.

Свои сто фунтов он за два дня прокутил в Кингстоне.

— Они ворочают сказочными суммами, просто сказочными. Я слышал, команда «Карадока» разделила между собой семьдесят тысяч фунтов.

— Очень вероятно, — сказал Буш. Он слышал о кораблях, захваченных «Карадоком» в Бискайском заливе.

— Но пока ветер не переменится, им, беднягам, придется подождать своих денег. Их не списывают, но отправляют на Мальту сменить гарнизон. Их ждут со дня на день.

Для штатского и эмигранта маркиз весьма похвально разбирался в делах флота. И он был последовательно вежлив, как показала его завершающая фраза.

— Располагайтесь как дома, мистер Буш, — сказал он. — А теперь, надеюсь, вы простите меня, мне надо заняться делами.

Он удалил через завешенную занавесом дверь, оставив Буша и Хорнблауэра глядеть друг на друга.

— Странный тип, — сказал Буш.

— Не такой странный, если узнать его поближе, — ответил Хорнблауэр.

Он отогрелся и щеки его слегка порозовели.

— Что вы тут делаете? — спросил Буш. Любопытство взяло верх над вежливостью.

— Играю в вист, — ответил Хорнблауэр.

— В вист?

Буш знал о висте только, что это медленная игра для интеллектуалов. Сам он предпочитал азартные игры, не требующие большого ума.

— Многие флотские играют здесь в вист, — сказал Хорнблауэр. — Я всегда готов сесть четвертым.

— Но я слышал…

Буш слышал, что в «Длинных Комнатах» играют в другие игры — в кости, в двадцать одно, даже в рулетку.

— По крупной играют там. — Хорнблауэр махнул рукой в сторону занавеса. — Я остаюсь здесь.

— Это умно, — сказал Буш. Но он чувствовал, что Хорнблауэр чего-то не договаривает. Бушем двигало не простое любопытство. Теплые чувства, которые он испытывал к Хорнблауэру, заставили его продолжать расспросы.

— Вы выигрываете? — спросил он.

— Часто, — сказал Хорнблауэр. — На жизнь хватает.

— Но ведь вы получаете половинное жалование? — настаивал Буш,

Перед этим напором Хорнблауэр сдался.

— Нет, — ответил он. — Мне не положено.

— Как не положено? — Буш даже немного повысил голос. — Но ведь вы лейтенант.

— Но я был капитан-лейтенантом. Я три месяца получал полное жалование, а потом Адмиралтейство отказалось утвердить мое назначение.

— И вам приостановили выплату?

— Да. Пока я не погашу перерасход. — Хорнблауэр улыбался почти естественно. — Два месяца я уже прожил. Еще пять, и я начну получать половинное жалование.

— Господи! — сказал Буш.

Половинное жалование означало постоянную экономию, но на него по крайней мере можно жить. У Хорнблауэра не было даже этого. Теперь Буш знал, почему Хорнблауэр без бушлата. На Буша волной накатил гнев. Перед его внутренним взором встала картина; он видел ее так же ясно, как видел сейчас эту уютную комнату. Он видел, как Хорнблауэр, со шпагой в руке, прыгает на палубу «Славы», как бросается он в бой с превосходящими силами противника, бой, который мог окончиться победой или смертью. Хорнблауэр, который неустанно трудился, добиваясь успеха, и, наконец, поставил на карту свою жизнь — этот Хорнблауэр, стуча зубами, греется у огня, а какой-то лягушатник, владелец игорного дома с манерами учителя танцев из милости позволяет ему это.

— Наглость какая, — сказал Буш — и предложил Хорнблауэру свои деньги. Он сделал это, хотя знал, что ему придется голодать, а его сестрам хоть не голодать, но и есть не досыта.

Однако Хорнблауэр покачал головой.

— Спасибо, — сказал он. — Я никогда этого не забуду. Но я не могу принять ваших денег. Вы знаете, что я не могу. Но я всегда буду вам благодарен. И не только за это. Мир посветлел для меня от ваших слов.

Несмотря на отказ, Буш повторил свое предложение и даже пытался настаивать, но Хорнблауэр был непреклонен. Может быть из-за того, что Буш так сильно расстроился, Хорнблауэр, чтоб его ободрить, сообщил еще кое-что.

— Все не так плохо, как кажется, — сказал он. — Вы не поняли, я ведь получаю постоянное жалование от нашего друга маркиза.

— Этого я не знал, — заметил Буш.

— Полгинеи в неделю, — объяснил Хорнблауэр. — Десять шиллингов и шесть пенсов каждое субботнее утро независимо от погоды.

— И что вы должны за это делать? — спросил Буш. Сам он получал в два раза больше.

— Играть в вист, — объяснил Хорнблауэр. — И больше ничего. С полудня до двух часов ночи я должен быть здесь и играть с любыми тремя, которым понадобится четвертый.

— Ясно, — сказал Буш.

— Маркиз также любезно пускает меня в эти комнаты бесплатно. Мне не приходится платить членский взнос. Не приходится платить за карточный стол. И я оставляю себе выигрыши.