Миасская долина - [12]

— Послушай, Сережка! Может быть, и в самом деле вытащим машину? Ведь государственное добро. Как ты думаешь?

Сергей вздохнул, — точно гора с плеч свалилась, — и тотчас согласился:

— Мне что! Выдернуть недолго; чего там… Ворочаться не хотелось, а выдернуть — пустяки. Трос есть на машине?

— Есть, браток, есть! Это верно — минутное дело для вас. По гроб жизни не забуду!

Завмаг мгновенно успокоился, побежал к кузову. Девчата со смехом затащили его к себе, оборвав все пуговицы — тяжеловат был завмаг…

Машину выдернули быстро, без большого труда. Она ушла вперед и скоро куда-то свернула…

Вот тут все и началось.

Клаву встревожил водочный запах в кабине. Он не только не уменьшался, а, наоборот, усиливался. Наконец, на одном нырке Сергей привалился к Клаве, и она почувствовала, что в бок ей упирается горлышко бутылки. Видимо, «братишка» завмаг поблагодарил Сергея.

— Сережка, да ты пьяный?

Сергей благодушно ухмыльнулся:

— Есть такое дело! Я же тебе говорил, что дураком остался, — теперь смотри на факте. Водку увидел — не устоял… Да ты, Клавка, не волнуйся. До города недалеко, мигом домчу.

Девчата постучали в кабину:

— Куда мы едем? Дороги не видно. Круглая гора справа осталась.

Сергей остановил машину, вышел, осмотрелся. Грузовик стоял посреди замкнутой в лес пашни. Над деревьями в потемневшем небе белела гладкая вершина горы.

— В самом деле — чудеса! — удивился Сергей. — Круглая — вот она, справа, а положено ей слева быть. Неужто я руки перепутал?

Его окружили девчата и сразу разобрали, в чем дело:

— Налил шары-то и завез нас шут знает куда!

— Ничего, девки! До дороги я вас дотащу, а там и город близко. Со мной не пропадете!

Он сел в машину и повел ее напрямик по пашне. Пьянел он все больше, слюнявые губы отвисли, глаза стали бессмысленными…

Наконец Круглая гора оказалась справа, машина вышла на дорогу. Напряжение оказалось для мотора роковым, он стал громко постукивать и скоро заглох.

— Коренной подшипник — тю-тю! — сказал Сергей, вылез, сел на подножку и вытащил бутылку с водкой.

Началась паника. Девчата плакали, ругались, а больше всего разводили руками. Никто не знал, что сейчас нужно делать. Тогда Клава решилась — хорошо, она будет отвечать за все! Пусть она самая младшая, пусть, но она сумеет выйти из положения.

Она пинком выбила бутылку из рук Сергея и встала на подножку:

— Девчонки! — что было голосу крикнула она. — Тихо! Без паники! Мы с вами одни. Самим и надо выбираться.

Первой утихла и прислушалась Груня Ковшова — дебелая девушка с соломенными ресницами. Она согласно закивала:

— Верно, Кланя! Мужчинка-то наш вон какой — лыка не вяжет…

— Об этом я и говорю. Если врозь спасаться будем — погибнем. До города — черт его знает, сколько километров…

— Две… двенадцать… — икнув, пробормотал уткнувший голову между колен Сергей.

— Молчи там! Ничего ты не знаешь — двенадцать или двадцать. А мы все равно пойдем пешком. Выгружайтесь, девчонки! — приказала она и вытащила свой рюкзак из кабины.

Но девчата заупрямились: почему-то все надеялись, что машина каким-нибудь чудом оживет и повезет их дальше.

— Девочки, не надо глупить! — увещевала их Клава. — Машина дальше не пойдет, она не может. Это просто смешно. Выгружайтесь — и все! Я за вас отвечаю! Не то… Не то Афанасию Ильичу скажу! — выпалила она.

Смешная угроза пожаловаться отцу-учителю на непокорных бывших учениц почему-то повлияла, и девчата стали снимать с кузова свои нелегкие сундучки. Один был подбит полозьями, его пристроили вместо санок, сложив наверх все остальные. Клава спустила воду из радиатора.

С рюкзаком за плечами она пошла впереди. Сергей замыкал колонну. Прошли километр, Клава оглянулась — Сергея не было.

— Шут с ним, пускай пропадает! Сам виноват! — заговорили обозленные девчата.

— Нет, придется вернуться! Живой человек! — возразила Клава.

— Мы не можем — сил больше нет ходить взад-вперед…

Одна-одинешенька, по непроглядной темной дороге, почти ощупью, Клава вернулась к машине. Сергей наполовину заполз в кабину и уснул. Его ноги свисали с подножки.

Он долго мычал, не желая просыпаться. Потом отказался идти, сообщив, что машина — добро государственное и он ни за что ее не покинет. Клава вытащила его из кабины, протерла лицо снегом, поставила на ноги.

— Не пойду! Все равно — тюрьмы мне мало. Такую машину загубил! — слезливо твердил Сергей.

Клава рассвирепела. Она колотила его кулаками по груди, хлестала по щекам и плакала от своего бессилия.

Чем бы все это кончилось — неизвестно, но на помощь пришла Груня Ковшова. Она не стерпела, что хиленькая дочь учителя одна пошла спасать пьяного шофера, и двинулась на выручку. Вдвоем они повели Сергея.

Остальных девчат догнали на полпути к городу. Разложив сундучки вдоль обочины, они расселись, пригорюнились и уже начали подремывать. Клава отправила Груню с Сергеем вперед, сама начала тормошить девушек.

— Моченьки больше нет! — стонали те. — Измаялись! Посидим, обождем — может, кто поедет, подвезет…

— Скорее перемерзнете, чем дождетесь. Кто поедет ночью по такой дороге? Пошли, пошли! Без разговоров!

Медленно, почти ползком, к полуночи добрались до города и устроились у каких-то стариков в первой избушке на окраине.