Мхитар Спарапет - [35]

Но времени на это уже не было. Сразу же вслед за телохранителем явился писец Магакия и сказал, что Бек удивляется, почему Бархудар запаздывает пожелать ему доброго утра.

Пришлось идти. Дорогой Бархудар спросил у Магакии:

— Что меня ожидает, ради бога, не скрывай, скажи?

— Сам пророк не в силах угадать намерение Давид-Бека, тэр мелик, разве это неведомо тебе? — уклончиво ответил писец.

Мелика и его сыновей отвели в просторное, высеченное в скале помещение. Здесь на простом стуле сидел Бек. Справа и слева от него толпились все, кто был в Пхндзакаре, мелики и сотники. Бархудар и его сыновья пали к ногам Бека.

— Встаньте! — тихим, внушительным голосом приказал Бек.

Поднявшись, все трое тут же попятились назад. Бек не глядел в сторону Бархудара. Его широкие, чуть тронутые сединой брови свисали над полуприкрытыми глазами, не мигая он смотрел в одну точку. Все затаили дыхание. Молчание было такое глубокое, что слышался отдаленный гул реки, несущей свои воды в глубине ущелья.

Мелик Бархудар еле держался на ногах. Дышал тяжело, прерывисто. Ему казалось, что вот сейчас он свалится и уже больше никогда не сможет подняться. Вдруг он ощутил на себе взгляд Бека, и сердце совсем ослабело.

— Ну? — сказал Бек, заметно подавшись вперед.

— Прости меня, тэр Давид-Бек. Голову свою и жизнь детей моих я положил на службу Армянскому Верховному Собранию. Вспомни мои заслуги перед тобой и перед нашим делом…

— Требую ответа от лица невинных, чью кровь ты пролил! — крикнул Давид-Бек.

— Винюсь и каюсь, сударь мой.

— Удивляюсь, как это спарапет Мхитар позволил тебе после всего содеянного дышать святым воздухом?

Бек долго молчал. Все понимали, что в этот миг его обуревали противоречивые чувства. Наконец он поднялся, встал во весь свой богатырский рост перед Бархудром, который был намного ниже его и заговорил:

— Или ты не знал, что Туринджу меликство дано по моему велению? А может, не знал, что я не прощаю тех, кто забивает клин в наше единство?

— Горе мне, голова моя!.. — застонал Бархудар.

— Тебя возмущает, что я наделяю безземельных рамиков? А кому же еще давать землю? На ком должна держаться страна? Голодные и босые ее удерживать не станут. Выходит, народ должен ходить с сумой, чтобы жирел ты? Ты, кто противится воле Армянского Собрания?

Пятясь все дальше, Бархудар ударился затылком о каменную стену и медленно сполз на землю.

Бек повернулся, грузно опустился на стул и опустил голову. Все оцепенели. Паки казалось, что теперь уж отца обязательно потащат на плаху. Он одеревенел от ужаса. Зато Мигран, который был лучше осведомлен о характере Давид-Бека, страха уже не ведал. Он знал, что опасность миновала. Уж если Бек решит кого обезглавить, он не теряет времени на слова.

— Э-эй! — раздался вдруг голос Бека. — Подымите своего отца!

Сыновья помогли отцу встать. Бек подал знак, чтобы Бархудар подошел и стал на свое обычное место — третьим за ним, после спарапета и Тэр-Аветиса. Не сразу сообразив, что он, кажется, помилован, Бархудар машинально исполнил приказание.

— В честь святого брачного торжества и из любви к твоим детям я прощаю тебя, мелик Бархудар! — заговорил Бек. — Но пусть это будет тебе зароком, чтобы отныне и вовек не нарушал ты идущего сверху указа, освященного волей господней… Пусть это станет уроком и всем, кто еще носит в сердце злобу против Армянского Собрания. Лишь противоборствуя врагу, мы можем сохранить страну. И главной силой, противостоящей врагу, является народ. Это должно помнить вечно.

Вскоре все уже вновь сидели за свадебным столом и услаждали себя вином и пением гусанов. Бек задушевно беседовал с меликом Бархударом и его сыновьями. Словно ничего и не произошло.

В полдень мелики собрались у Бека. Все подробно поведали о своих делах. Бек оставался молчаливым и мрачным. И трудно было угадать причину такого его настроения. Каждому мерещилось, что Верховный, может, сердит именно на него, а поэтому в сознании у людей всплывали все их мелкие и крупные прегрешения. От Давид-Бека ведь ничто не укрывается. С башен Алидзорского замка он своим орлиным взором словно бы видит все, что происходит в стране. А порой кажется, что и слышит сказанное в домах за толстыми стенами. Временами, если какой-нибудь военачальник или мелик забывали доложить о чем-нибудь, Бек поднимал брови и спрашивал:

— Ничего не запамятовал?..

Выслушав всех, Давид-Бек обратился к мелику Бархудару:

— На берегу Аракса погиб один из моих любимых сотников, мужественный человек. Он командовал конным полком Алидзора. Вот я и решил поставить на его место твоего сына Паки. Пусть немедля отправляется в Алидзор, с женой и детьми. Любовь отеческую и покровительство мое обещаю.

Паки не скрывал своей радости. Высшим желанием его было состоять в личном войске Давид-Бека. Тем самым он к тому же избавлялся от беспрестанных упреков отца и от унижающих помыканий старшего брата.

Паки радовался, но другие чувства испытывал отец. Сердце его, казалось, оборвалось. «Берет заложниками сына и внучат, — думал он. — Не доверяет мне. По рукам и ногам вяжет! Все это — проделки Мхитара. Господи, взбрело же мне в голову задирать этот проклятый Пхндзакар».