Мхитар Спарапет - [249]

Мхитар снял с плеч шубу, накинул ее на Тэр-Аветиса и быстро пошел со двора… А бывший тысяцкий повалился в снег и закричал:

— Господи, направь стопы мои! Пошли мне смерть!

Он закрыл лицо потрескавшимися ладонями и, вскочив на ноги, бросился бежать.

Шуба осталась лежать на снегу.

Вскоре Тэр-Аветис спустился в ущелье и исчез в снежном тумане…

Турки прочно засели в Алидзоре. Они очистили от трупов дома, караван-сараи и церкви и разместились в них со всем награбленным добром и с лошадьми. Не сумев одолеть окрестные поместья-замки и сломить сопротивление их малочисленных гарнизонов, Коч Али и Крх Чешмиш паши засели со своим войском в городе-крепости и принялись пожирать запасы продовольствия.

Засыпанные снегом улочки были пустынны. Только вороны каркали на развалинах да собаки грызлись на мусорных свалках.

Но однажды утром турки вдруг всполошились — столпились на крепостных стенах и застыли в изумлении. Отряхивая тяжелые войлочные бушлаты, взобрались на главную башню и паши. Они тоже посмотрели вниз и ужаснулись: все холмы, поляны и ущелья были усеяны бесчисленным войском.

— Что это? — нервно сглатывая слюну, спросил Крх Чешмиш паша, глянув в упор на стоявшего рядом Миграна.

— Войско Мхитара, — пробормотал сотник.

— Откуда у него столько войска? — посинел паша.

— Выходит, сумел собрать…

— Шайтан! — взревел Коч Али. — Хитер Мухитар паша, но это его последний вздох перед смертью. Едва ли он выдержит до весны.

Воины вокруг успокоенно вздохнули, иные довольно хихикнули. Сытые, разжиревшие от безделья, они принялись на чем свет стоит поносить армян. Слишком уж велика была их вера в неприступность города и в силу своего численного превосходства.

И все же покой османской армии был нарушен. Привычный ритм изменился. Отныне следовало и днем и ночью наблюдать за противником. А время от времени турки даже совершали небольшими отрядами ночные вылазки, в надежде захватить пленных, но успеха в этих предприятиях они не имели. Армяне зорко следили за всеми их действиями.

Воины Мхитара нарыли в ущелье и в лесных чащах землянок и, устроившись в них, фактически окружили город. Армяне знали: зима затянется, и туркам придется туго — продовольствия им хватит ненадолго.

Дни текли медленно и однообразно. И потому в этом видимом спокойствии особое волнение вызвал неожиданный взрыв: в небо вдруг взлетел пороховой погреб, что рядом с церковью.

Огненный смерч слизнул ближние конюшни и продовольственные склады.

Турки с криком выбегали из своих пристанищ. Поначалу они не понимали, что произошло. Думали, это армяне устроили под крепостной стеной подкоп, заложили порох и взорвали.

Паши вместе с меликом Муси и Миграном поспешили к охваченным паникой полкам.

Когда выяснилось наконец, что произошло, Коч Али паша одним ударом сабли срубил голову капучи-баши[85].

— Тушите пожар! — яростно закричал он.

Однако турки не успели еще прийти в себя от происшедшего, как новый столб пламени взвился в небо неподалеку от базара. Падающие с неба снежинки окрасились кровавым цветом пламени, и казалось, будто идет огненный дождь.

— Шайтан, шайтан! — отмахивались руками сбившиеся в кучку муллы.

— Горят продуктовые склады! — кричали люди со стороны базара.

— Помогите, эй! Аллах-аман, помогите!.. — неслось со всех концов.

Воины бросились к складам, но было уже поздно. Пламя бушевало, словно в аду, — не подступиться. Лопались раскалившиеся глиняные карасы с растительным маслом, горело заготовленное впрок вяленое мясо, копчености. Город утопал в дыме и пепле. Ни один человек не решался подойти к складам.

Разъяренные турки бросились искать злоумышленника. Переворошили все дома и церкви. Кое-кто, правда, считал, что пожар этот — ниспосланное небом бедствие. И потому муллы усердно били в бубны — отгоняли злых духов.

Только к утру унялся пожар. Сгорел весь запас пороха и почти все продовольствие. Аскяры впали в отчаяние.

Спустя два дня где-то загорелся стог сена, а вслед за тем кто-то ночью забрался в конюшню и перерезал сухожилия ног у всех лошадей, что там оказались.

На этом дело не кончилось. В течение недели были убиты несколько аскяров, и все ночью. Поднялась паника: шутка ли, засыпая, никто не был уверен, что к утру останется жив. Нашлись и такие, кто считал, будто в городе поселились дэвы и надо, мол, покинуть его, чем скорее, тем лучше. Не то до таяния снегов всех перебьют.

Наконец кое-как успокоили воинов. Но скоро снова случился пожар: загорелась казарма полка «Опора страны». И опять начались беспорядки и паника. Никто при этом не увидел, как черный призрак спустился в ту ночь по веревке с западной стороны крепости и скрылся в ущелье. В лесу человек-призрак остановился, оглянулся, посмотрел на полыхающую казарму и довольно хихикнул…

Это был Тэр-Аветис.

Армянское войско все пополнялось. Новые и новые отряды ополченцев приходили из ближних и дальних сел. Они пересекали обледенелые горы, шли по заснеженным тропам, преодолевали множество преград, но шли в лагерь к Мхитару.

Воины заводили их в свои теплые землянки, отогревали у очагов, а обмороженных отпаивали соком кизила и шиповника и зарывали в теплый конский навоз. Пришельцы стаскивали с одеревенелых ног наполненные саманом трехи, сушили у огня свои длинные шерстяные носки, а надето их было по нескольку пар — для тепла.