Мгновения жизни - [101]

. Но возьми быка Пикассо. Я знаю, художник начал с того, что принялся прорисовывать каждую деталь животного, каждый его мускул и сухожилие, но, когда закончил, у него получилось всего несколько линий, в которых нельзя было увидеть ничего, кроме самого настоящего живого быка.

— Я не очень люблю и не понимаю Пикассо.

— Ты просто видел мало его работ, вот и все. Когда увидишь больше, обязательно полюбишь, обещаю.

— Я уже и так влюблен. Для Пабло не осталось места. Я верю, что в данный момент переживаю самую суть влюбленности. Итак, что это за привидение?

— Его не видели уже много лет. — Грейс понизила голос почти до шепота. — По ночам она бродила по саду, держась в тени деревьев. Она была высокой и стройной, в белом развевающемся длинном платье, волосы ее сверкали в лунном свете, каскадом падая на спину. Один только человек видел ее лицо, старый браконьер, и он сказал, что то был лик Мадонны. После этого он оставил браконьерство и совершенно бросил пить.

— Любимая, ты, наверное, все это выдумала?

— Нет. — Грейс взглянула на него снизу вверх и покачала головой. — Ни единого слова.

— Но ни одной фотографии этого привидения, я полагаю, не существует?

— Нет.

— Кстати, я спрашиваю из чистого любопытства: кому-нибудь когда-нибудь удалось запечатлеть привидение на пленке?

— Кое-кто верил, что им это удалось. Но, глядя на снимки, этого нельзя утверждать. Это могла быть дымка, причудливая игра света или просто монтаж и подделка. Я думаю, по большей части следует удовлетвориться попыткой уловить сущность. Если мне удается уловить сущность кого-либо из моих персонажей, я считаю, что работа удалась.

— Я даже толком фотоаппарат в руках держать не умею. По правде говоря, мне никогда не было это интересно.

Грейс повернулась к нему и, взяв его лицо в руки, заглянула прямо в глаза.

— Я должна тебе кое-что сказать.

— Что? — Он смотрел на нее, и во взгляде его внезапно появилась неуверенность.

— Не смотри на меня так, — воскликнула она. — Как раненый олененок. — Она поцеловала его в губы, потом в кончик носа, потом расцеловала в щеки, на которых сохранился загар даже сейчас, в разгар зимы. — Я всего лишь хотела сказать, что тебе необязательно восторгаться вещами, которые нравятся мне.

Он улыбнулся, хотя и несколько смущенно.

— Да, конечно. Но я считаю, что мне следует знать больше, только и всего. Я хочу разделять твои увлечения.

— Многие люди не разделяют моей любви к фотографии. У меня есть друзья, которые даже в отпуск не берут с собой фотоаппарат, считая его помехой. А у меня все наоборот. Для меня окружающее — это жизненный опыт. Мне все кажется зыбким, нереальным, расплывчатым, пока я не увижу это в объектив.

— Ты говоришь, как наркоман.

Она рассмеялась.

— Есть у меня такая привычка, это точно. Но одновременно это способ разобраться в некоторых вещах, например, в такой простой штуке, как жизнь. Нам всем нужно нечто вроде маленькой черной коробочки, которая объяснила бы нам, что в действительности происходит. Глядя в объектив, я вижу происходящее в другом свете, я просто вижу больше. Все начинает обретать смысл, если даже он состоит только в том, что я делаю снимок. Естественно, немаловажен и тот факт, что это у меня получается чертовски хорошо, — фотография, я имею в виду. Кому же не нравится делать то, что у него хорошо получается?

— Может быть, тогда ты сможешь понять мой выбор профессии. Когда однажды я принялся накладывать шину на сломанную лапку кролика, то наворотил такого, что бедному животному пришлось ампутировать лапу. С другой стороны, когда я выступил адвокатом защиты в своем первом большом деле, мне удалось спасти задницу одного малого — если учесть, что вышеназванная задница стремительно продвигалась в направлении электрического стула. — Он помолчал. — Хотя, если хочешь знать мое мнение, кролик был более полезным членом общества.

Они решили пообедать в ресторанчике милях в пятнадцати от Нортбурна.

— Нравится? — полюбопытствовала Грейс, когда они остановились. Лучи солнца выкрасили старый кирпичный дом в красно-розовый цвет, по стенам между окнами со свинцовыми переплетами карабкался плющ, а в нескольких ярдах от крыльца, там, где текла река, в заводи, сквозь стайку уток с царственным величием проплывал лебедь, следом за которым плыли семь лебедят.

— Нравится, — ответил Джефферсон.

После обеда они снова отправились на прогулку. Джефферсон нес «Лейку». Он посмотрел в объектив, а потом спросил у Грейс:

— На что мне нужно обратить внимание, если захочется сделать снимок прямо здесь и сейчас?

Грейс остановилась и осмотрелась по сторонам.

— Вообще-то я привыкла разбивать окружающую обстановку на три компонента. — Она показала на женщину, стоявшую на маленьком мосту ярдах в десяти от них. — Видишь ее? Отлично, она будет нашим первым компонентом. Голые ветви деревьев, опускающиеся в реку, и старый амбар на заднем плане станут нашим втором компонентом. Пожалуй, появится еще несколько, я бы сказала. Собственно, я не могу толком объяснить, откуда у меня такое чувство, но обычно я бываю права. Есть еще и третий компонент, и он станет моей картиной. Она ждет кого-то? Ее нетерпение проявляется в том, как она меряет шагами крошечный пролет мостика. И слабая улыбка, которая заметна в уголках ее губ — она лишний раз свидетельствует о том, что женщина ждет чего-то хорошего. Так что давай подождем и мы, посмотрим, права ли я. Нужно уметь ждать и в то же время быть готовым к действию в любую секунду, вот в чем секрет, — сказала она и извиняющимся тоном добавила: — Поэтому я обзавелась привычкой жевать табак.