Мгновения, мгновения... - [62]
Начальник еще не успел уточнить обстоятельства происшествия, как явились оперуполномоченный уголовного розыска капитан Анатолий Шелепов и инспектор дорожно-патрульной службы ГАИ сержант милиции Николай Чирков. Оба сотрудника опытные, решительные, инициативные, с ними Евстигнеев не раз выезжал на чрезвычайные происшествия и был уверен: что бы ни случилось, они не подведут.
Видя, как начальник спешно готовит оружие и рацию, Шелепов и Чирков тут же подключились к делу.
Евстигнеев работал молча.
— Что стряслось? — нарушил тишину Шелепов.
— В селе Б. произошло ЧП. Какое, сам еще толком не знаю, но преступник скрылся, судя по всему, в лесу. Так что срочно направляемся в Б.
Августовское утро только начиналось. Ехали лесной дорогой. По земле бежали робкие серые тени. Евстигнееву не раз приходилось работать в таких условиях, и он понимал, что при поисках и задержании преступников каждый куст таит в себе опасность. Поиск непредсказуем: слишком много переменных величин. Вся надежда на опыт, знание лесной азбуки, профессиональную смекалку.
Трагедия развивалась так. Рабочий совхоза Китов, недавно отбывший наказание, с самого утра был не в духе — с похмелья болела голова. Однако на работу вышел: 9 августа — день получки. У кассы встал одним из первых. Получив деньги, не медля помчался в магазин. Купил две бутылки вина, выпил. Побежал за третьей, но с оглядкой: как бы не попался участковый, который только вчера строго предупредил его за пьянку.
Захмелел быстро. Сидя за столом, забрюзжал: никому-то он не нужен, все его ненавидят, и все из-за того, что имел пять лет отсидки; участковый грозится, бригадир наступает, Зинка нос воротит…
— Ты, сын, бросай пить да не лодырничай, — сказала мать, — тогда и зауважают тебя.
— Отчим, алкаш, — не слушая слов матери, продолжал Китов, — и тот, гад, гнет свою палку…
— Ну, ну, полегче, — пробормотал из сеней пьяный отчим, — недосидел, видно.
— Эх, что-то сейчас будет! — взбеленился Китов и, схватив недопитую бутылку, ринулся в сени, задел висящую на стене самодельную пику, сорвал ее.
Отчим с испугу закричал.
— Ладно, живи, гад, — прохрипел Китов и выбежал на улицу.
Надвигалась ночь. Кругом была тишина. Разгоряченный Китов остановился у дома Кузнецовых, залпом допил бутылку и со злостью стукнул пикой по забору. «Добыть бы ружье», — мелькнула шальная мысль. И, глянув на темные очертания дома, направился к летней кухне. Разбив окно, он влез внутрь, обшарил все стены и пол — ничего не удалось обнаружить. Прокрался в сени, а потом и в избу.
— Эй, кто там? — встрепенулась пенсионерка Кузнецова, услышав шорох в прихожей.
— Дед дома?
— Ты, что ли, Китов?
— Ну я.
— На косьбе, завтра будет.
— Где ружье?
— Спрашивай у деда.
— Давай ружье, говорю!
— Проси у деда, я не хозяйка.
Китов включил свет:
— Где ружье, старая? — и ткнул пикой в грудь.
Кузнецовой стало плохо.
— Где ружье? — наступал Китов. И снова кольнул пикой.
Кузнецова закричала. Китов ударил еще раз. Старушка замолчала. Китов вернулся в прихожую. Ружье и патронташ висели на стене. Сорвав их, он подбежал к Кузнецовой.
— Положи на место, разбойник! — вскрикнула она.
— Ах, ты еще жива?
Китов вскинул ружье — комната наполнилась пороховым дымом…
Выключив свет и закрыв дверь, преступник вышел на крыльцо и остановился: «Подпущу красного петуха, и концы в воду».
Рядом в темноте послышались голоса. Это изменило план Китова.
Спрыгнув с крыльца, он пошел в ту сторону, где раздавались голоса.
У дома Королевых рядом с грузовой машиной оживленно беседовали три девушки — Нина Гончарова, Оля Матросова, Наташа Лушина и три парня — Василий Гончаров, Александр Середкин, Алексей Егоров. Они не знали Китова, так как приехали отдохнуть к родственникам, и он не знал их.
При виде автомобиля Китова охватило волнение: угнать! Опыт был.
— Чья машина? — строго спросил он, подходя к ребятам.
— Моя, — ответил Егоров. — Ключи!
— Какие ключи?
— Ключи, говорю!..
И нажал на спусковой крючок. Выстрел потряс ночной воздух.
Девушки закричали.
— А ну, в кабину! — заревел Китов. Подогретые алкоголем страсти бурно рвались наружу. — В кабину!
Он выкрикивал слова, не очень ласкающие слух, а потом снова выстрелил.
Нина Гончарова не выдержала и упала в обморок. Василий бросился к сестре.
— Унеси ее, — скомандовал Китов. — Остальные в кабину!
Ребята повиновались, сели. Китов, принялся заводить машину, не получалось. Выругался. Спрыгнув на землю, крикнул:
— Выходи, стройся!
Пальнул еще раз.
— К берегу, быстро! Сейчас я вас, как куропаток…
— Не пугай девчонок, — попросил Егоров.
— Поговори еще раз!..
Китов нажал на спусковой крючок. Раздался выстрел. Алексей вскрикнул и упал. Середкин оглянулся.
— Не крути мордой, и ты получишь! — заорал Китов.
Перезарядив ружье, он взвел курок. Еще выстрел. Сильный заряд сразил Александра.
— Земля всех принимает… — злобно выругался Китов.
Оля и Наташа заплакали. Смерть носилась рядом.
— Не орать! Быстрей! Вперед!.. — подталкивал их Китов стволом.
— Оставь нас. Что ты хочешь? — взмолилась Наташа.
— В лесу разберемся…
Василий Гончаров, оказав Нине первую помощь, вернулся к машине. Окликнул товарищей. Тишина. Спустился к реке и наткнулся на истекающих кровью друзей…
Второй том новой, полной – четырехтомной версии воспоминаний барона Андрея Ивановича Дельвига (1813–1887), крупнейшего русского инженера и руководителя в исключительно важной для государства сфере строительства и эксплуатации гидротехнических сооружений, искусственных сухопутных коммуникаций (в том числе с 1842 г. железных дорог), портов, а также публичных зданий в городах, начинается с рассказа о событиях 1842 г. В это время в ведомство путей сообщения и публичных зданий входили три департамента: 1-й (по устроению шоссе и водяных сообщений) под руководством А.
В 1940 году в Гааге проживало около восемнадцати тысяч евреев. Среди них – шестилетняя Лин и ее родители, и многочисленные дядюшки, тетушки, кузены и кузины. Когда в 1942 году стало очевидным, чем грозит евреям нацистская оккупация, родители попытались спасти дочь. Так Лин оказалась в приемной семье, первой из череды семей, домов, тайных убежищ, которые ей пришлось сменить за три года. Благодаря самым обычным людям, подпольно помогавшим еврейским детям в Нидерландах во время Второй мировой войны, Лин выжила в Холокосте.
«Весна и осень здесь короткие» – это фраза из воспоминаний участника польского освободительного восстания 1863 года, сосланного в сибирскую деревню Тунка (Тункинская долина, ныне Бурятия). Книга повествует о трагической истории католических священников, которые за участие в восстании были сосланы царским режимом в Восточную Сибирь, а после 1866 года собраны в этом селе, где жили под надзором казачьего полка. Всего их оказалось там 156 человек: некоторые умерли в Тунке и в Иркутске, около 50 вернулись в Польшу, остальные осели в европейской части России.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Дневники Максимилиана Маркса, названные им «Записки старика» – уникальный по своей многогранности и широте материал. В своих воспоминаниях Маркс охватывает исторические, политические пласты второй половины XIX века, а также включает результаты этнографических, географических и научных наблюдений. «Записки старика» представляют интерес для исследования польско-российских отношений. Показательно, что, несмотря на польское происхождение и драматичную судьбу ссыльного, Максимилиан Маркс сумел реализовать свой личный, научный и творческий потенциал в Российской империи. Текст мемуаров прошел серьезную редакцию и снабжен научным комментарием, расширяющим представления об упомянутых М.
Виктор Гюго — имя одновременно знакомое и незнакомое для русского читателя. Автор бестселлеров, известных во всём мире, по которым ставятся популярные мюзиклы и снимаются кинофильмы, и стихов, которые знают только во Франции. Классик мировой литературы, один из самых ярких деятелей XIX столетия, Гюго прожил долгую жизнь, насыщенную невероятными превращениями. Из любимца королевского двора он становился политическим преступником и изгнанником. Из завзятого парижанина — жителем маленького островка. Его биография сама по себе — сюжет для увлекательного романа.