Мгновения, мгновения... - [54]
Спорить Виталий тогда не стал, но кое в чем не согласился с наставником. Чего разводить канитель с нарушителем, все должно быть просто: привод в отделение, штраф, пятнадцать суток… Неотвратимость наказания должна быть в любом случае. Насчет ума Курников, пожалуй, прав. Ум — это все. И честность тоже, и отзывчивость, и доброта. Вот и писатель Василь Быков в своих книгах говорит, что в условиях войны человек даже на смерть идет, все продумав. Героизм — это от интеллекта и сознания. Это, конечно, понятно. Подвиг — долг перед собой, перед людьми. А откуда же он возьмется, как не от ума!
Эх, как хотелось в первые дни службы схватиться с преступником, выручить какого-нибудь человека из беды! Не для славы, конечно, — проверить себя.
Но ни в первый, ни в последующие дни ничего героического не было. Попадались мелкие нарушители порядка, а в остальном: «Как пройти к Театру Вахтангова? Что это за красивое здание? Во сколько закрывается такой-то ресторан или магазин?..» И так далее.
А однажды подходит одна миловидная дама и настойчиво спрашивает: «Товарищ милиционер, а что значит — Арбат?» — «Слово «арбат» арабского происхождения, означает «пригород», «предместье». Видимо, купцы завезли его с Востока». — «А чем он знаменит?» — «Ну, хотя бы тем, что пятьсот восемьдесят лет назад здесь пролегла Смоленская дорога. Первая конка прозвенела по Арбату. Здесь бывали Толстой, Горький, Маяковский, Есенин… Пушкин в доме пятьдесят три снимал квартиру…» — «Вон оно что!» — многозначительно вздохнула женщина и зашагала по Арбату. Стоявший рядом Курников не удержался:
— А ты молодец. Столько знаешь! Граждане это любят. Авторитет завоюешь. Где вычитал?
— Историей в школе увлекался, да и любил читать книги о Москве.
Три страсти одолевали в юности Виталия: история, юриспруденция и музыка. Ломала голову мать: откуда это? Она человек рабочий — шахтер. Поселок Круглое — шахтерский. Да и вообще этот край в Тульской области — шахтерский. А сын гуманитарием оказался. Вот и поди разбери жизнь.
А причиной всему была школа. Как стал Виталий членом комитета комсомола, так и одолели его заботы: вечера, викторины, самодеятельность, походы… Книги посеяли мысль стать юристом. Однако он тут же изменил мечте. Поступил не в юридический, а в местный техникум: не хотелось обижать слабую здоровьем мать, разве она справится одна с домом?
Через год — повестка из военкомата. А затем служба на заставе в городе Выборге.
…Косталындин замедлил шаг у Театра Вахтангова, оглядел его фасад. Любил он этот театр. За традиции, за современность мысли. И публика здесь завидная — компетентная, страстная, увлекающаяся.
От здания он, кажется, начал первое самостоятельное патрулирование. Чем не событие? Помнится, месяца через три Александр Курников сказал:
— Ну что ж, территорию теперь ты знаешь, с людьми ладишь, службу освоил. Действуй самостоятельно.
— Не рано ли? — усомнился в словах сержанта старший лейтенант Михалев.
— Созрел. Ручаюсь, что справится, — ответил тот.
Самостоятельность и радовала и пугала Виталия. Не резок ли старт? На границе старшим наряда стал через полгода, в милиции — через три месяца. Может, так и надо. А что? Обязанности знает, инструкции изучил. Территорию освоил. Правда, опыта маловато. Арбат — это все-таки Арбат. Многолюдье, гляди да гляди. Главное тут — не растеряться. Но где, как не в самостоятельном деле, проверяется человек. Молодой же, ношу можно принять потяжелее. Навыки в определении «кто есть кто?» остались еще с границы, да и тут кое-что поднакопил. Чего тушеваться? Вперед!
Дни выпали хлопотные. Стоял июль. На Арбате, как в круговой кинопанораме: лица, лица, лица. Много приезжих. Мельтешат, суетятся. Уставал он, конечно, но был горд в душе. Служба радовала. Люди обращались — он помогал. Порой обижался на себя, если обходились без него. Замечания от начальников не получал. В передряги не попадал. Недоразумения разрешались на месте, без лишних хлопот. Выработал оптимальный порядок службы. В часы пик его пост — улица. В вечернее время «опекал» продовольственные магазины, поскольку сюда тянулись выпивохи. А где водка, там жди скандала.
Мало-помалу служба брала Косталындина в свои руки. Иногда чувствовал, что ни она без него, ни он без нее. И все же в глубине души мечтал молодой милиционер по-настоящему встретиться с противником. Встретиться и победить! Испытать и понять себя, противника, дело, которому служил. Так бывает: испытаешь однажды, а испытанному следуешь всю жизнь, как тогда на заставе…
Стоял сочный сентябрь. Ранним утром наряд Виталия Косталындина вернулся на заставу. Солдаты позавтракали, приготовились к отдыху. И вдруг тревога — нарушитель пересек границу. Собрались мигом. Косталындину с товарищами приказали находиться в засаде. Место болотистое. Воздух влажный. Комары.
Пограничники в ожидании. Чувство такое — вот-вот покажется «гость» и встретят его здесь как следует. Но время шло, а он не появлялся. Вскоре и вовсе известили: нарушитель пойман. Видел его Виталий на заставе — суровый, злой. Посмотрит — напугаешься. Такой готов на все. Отобранные пистолет, нож, граната — тому подтверждение. Нет, надо удвоить бдительность. С такой мыслью вернулся Косталындин к товарищам, чтобы поделиться впечатлениями и сообщить: тревога не отменяется, ибо «гость» заявил, что он пересек границу не один.
Второй том новой, полной – четырехтомной версии воспоминаний барона Андрея Ивановича Дельвига (1813–1887), крупнейшего русского инженера и руководителя в исключительно важной для государства сфере строительства и эксплуатации гидротехнических сооружений, искусственных сухопутных коммуникаций (в том числе с 1842 г. железных дорог), портов, а также публичных зданий в городах, начинается с рассказа о событиях 1842 г. В это время в ведомство путей сообщения и публичных зданий входили три департамента: 1-й (по устроению шоссе и водяных сообщений) под руководством А.
В 1940 году в Гааге проживало около восемнадцати тысяч евреев. Среди них – шестилетняя Лин и ее родители, и многочисленные дядюшки, тетушки, кузены и кузины. Когда в 1942 году стало очевидным, чем грозит евреям нацистская оккупация, родители попытались спасти дочь. Так Лин оказалась в приемной семье, первой из череды семей, домов, тайных убежищ, которые ей пришлось сменить за три года. Благодаря самым обычным людям, подпольно помогавшим еврейским детям в Нидерландах во время Второй мировой войны, Лин выжила в Холокосте.
«Весна и осень здесь короткие» – это фраза из воспоминаний участника польского освободительного восстания 1863 года, сосланного в сибирскую деревню Тунка (Тункинская долина, ныне Бурятия). Книга повествует о трагической истории католических священников, которые за участие в восстании были сосланы царским режимом в Восточную Сибирь, а после 1866 года собраны в этом селе, где жили под надзором казачьего полка. Всего их оказалось там 156 человек: некоторые умерли в Тунке и в Иркутске, около 50 вернулись в Польшу, остальные осели в европейской части России.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Дневники Максимилиана Маркса, названные им «Записки старика» – уникальный по своей многогранности и широте материал. В своих воспоминаниях Маркс охватывает исторические, политические пласты второй половины XIX века, а также включает результаты этнографических, географических и научных наблюдений. «Записки старика» представляют интерес для исследования польско-российских отношений. Показательно, что, несмотря на польское происхождение и драматичную судьбу ссыльного, Максимилиан Маркс сумел реализовать свой личный, научный и творческий потенциал в Российской империи. Текст мемуаров прошел серьезную редакцию и снабжен научным комментарием, расширяющим представления об упомянутых М.
Виктор Гюго — имя одновременно знакомое и незнакомое для русского читателя. Автор бестселлеров, известных во всём мире, по которым ставятся популярные мюзиклы и снимаются кинофильмы, и стихов, которые знают только во Франции. Классик мировой литературы, один из самых ярких деятелей XIX столетия, Гюго прожил долгую жизнь, насыщенную невероятными превращениями. Из любимца королевского двора он становился политическим преступником и изгнанником. Из завзятого парижанина — жителем маленького островка. Его биография сама по себе — сюжет для увлекательного романа.