Мгновения, мгновения... - [43]

За время службы к Щукину пришло ощущение уверенности, но сомнения еще оставались: «Вдруг не так поймут или не то скажу?» Особенно испытывал неловкость тогда, когда нарушитель хамил, лез напролом. Не находил Геннадий объяснения таким поступкам. Мучился из-за этого. Тем не менее старался быть всегда непримиримым ко всякого рода нарушениям.

…Щукин хотел было пройти мимо, дальше по маршруту, но скрипнула дверь ближайшего подъезда. Вышел мужчина с бородой — лет сорока. На его правой руке висел теплый плащ, левая покоилась в кармане темных брюк. Незнакомец свернул налево и поспешно скрылся в другом подъезде. Через несколько минут он приоткрыл дверь, высунулся, но, увидев неподалеку милиционера, юркнул обратно. «Странный человек. Нужно проверить документы», — подумал Геннадий и решительно направился к подъезду.

Прервем на секунду последовательность повествования и представим незнакомца, укрывшегося за дверью. Он, в противовес Щукину, словно вышел из некоего темного и мрачного мира. Еле-еле окончил шесть классов. Был инициатором драк. Пятнадцати лет от роду предстал перед судом за кражу. Не подействовало. Пил, гулял, воровал. Снова судили. Потом кражи стали его основным делом. Человек без определенных занятий, без места жительства, он сделал преступление своим ремеслом, а тунеядство, бродяжничество, отбывание наказаний — своим образом жизни. Вор, матерый рецидивист, недавно освобожденный из колонии, он вновь готовился совершить кражу, а потом покинуть Москву. На случай осложнений вооружился коротким ножом, заточенным с двух сторон. Держал его в правой руке под плащом. Столкнувшись во дворе с милиционером, рецидивист растерялся, заметался по подъездам.

— Гражданин, можно вас на минутку? — позвал старший сержант.

Незнакомец остановился.

— Вы, наверное, кого-то ищете? Может быть, я вам помогу? — спросил Щукин.

— Да, ищу, — и, шагнув в сторону, намеревался уйти.

— Вы приезжий? — преградил ему путь Геннадий.

— Да.

— Покажите документы.

Мужчина, хмурясь, не снимая с руки плаща, полез в карман и следом добавил:

— Да отвяжись, тороплюсь…

— Тогда пройдемте со мной. В отделении выясним, кто вы, куда торопитесь?..

— Еще чего!..

Незнакомец поднял руку с плащом и, словно желая отмахнуться, с силой надавил на грудь милиционера. Жгучая боль пронзила тело. На миг остановилось дыхание. «Что это? Неужели ранен? — мелькнула мысль. — Но ведь не было ни ножа, ни сильного удара. Только взмах плаща и толчок. Как же так!»

Очнувшись от секундного оцепенения, Геннадий увидел, как незнакомец побежал к соседнему дому.

— Стой! — крикнул Щукин и, попросив подошедшую женщину позвонить в милицию, бросился вдогонку.

И только тогда, на бегу, вдруг почувствовал, как что-то липкое и теплое растекается под рубашкой. «Кровь!.. Значит, ранен. Но бежать можно, — успокоил себя Геннадий. — Задержать! Во что бы то ни стало не упустить!» Его волновало, успеет ли догнать преступника, а догнав, задержать, обезвредить, хватит ли сил выстоять.

Преступник, завернув за угол дома, остановился в нерешительности: то ли спрятаться в подъезде, то ли бежать дальше? В этот момент появился Щукин.

Не каждый может вступить в обычный поединок. А тут перед глазами нож и яростное лицо.

Геннадий резко бросился вперед и сбил беглеца с ног. Не удержался и Геннадий, упал. Преступник, поднимаясь, занес над ним нож, но старший сержант на мгновение опередил его, ударив по руке. Лезвие изменило направление и, разрезав шинель, лишь слегка поцарапало кожу. Собрав силы, Щукин прижал нападавшего к земле и связал руки.

— Сопротивление бесполезно, встать! — тяжело дыша, скомандовал милиционер.

Противник еще раз попытался оказать сопротивление, терять ему было нечего, но Геннадий так сдавил ему кисть, что, вскрикнув от боли, он покорно зашагал к 84-му отделению, находившемуся неподалеку от места схватки.

Рана давала о себе знать. Геннадий стал ощущать перебои в сердце. Начинала кружиться голова, слабели ноги, сохло во рту. С каждой секундой росла жажда.

— Не оглядываться, вперед! — приказывал Геннадий. А про себя думал: «Лишь бы не упасть, дотянуть до дежурной части». И крепче стискивал руку задержанного, давая тем понять, что всякая попытка освободиться бесполезна.

Последние метры были самыми трудными. На себя Щукин уже не обращал внимания. «Только бы не улизнул этот негодяй, — была мысль. — Только бы…»

Вот и двор отделения. Дверь… Дежурный… Сил нет. Он повалился на диван, где и застал его врач «скорой помощи» Сазонов…

Валерий Павлович слушал внимательно. Щукин говорил несколько сдержанно — таков характер. Оживился лишь тогда, когда упомянул о том, как вручали ему орден Красной Звезды, как орловская студия телевидения организовала с его участием большую передачу, а голянская школа, в которой он учился, пригласила на разговор с учениками.

Щукин смолк, но через секунду встрепенулся:

— Чуть не забыл, теперь я — слушатель Московского филиала юридического заочного обучения при Академии МВД. Хлопот прибавилось, а учеба очень нравится.

— А вдруг опять встретится бандит?

— Что делать — служба…

— Рад за тебя, Гена, — пожал руку врач. — Быть тебе генералом.