Мгновения - [3]

К этому времени Реввоенсовету Республики стало ясно, что комитет обороны и командование округа упустили инициативу и не могут справиться с событиями. Для скорейшего восстановления положения и захвата мятежной крепости необходимо было сменить военное руководство и поставить во главе войск инициативного командира, способного к решительным действиям.

Утром 5 марта экстренный поезд из Смоленска, прошедший через Москву, подошел к перрону Московского вокзала Петрограда. Из теплушек высыпали стрелки 27-й дивизии и быстро оцепили состав. Два красноармейца в шинелях, папахах и сапогах, сжимая в руках винтовки с примкнутыми штыками, стали у будки паровоза. Положение в городе было неизвестно, и комендант поезда решил не рисковать, обеспечив надежную охрану.

По ступенькам единственного пассажирского вагона на перрон спустились Тухачевский и Перемытов. Навстречу им шагнул щеголеватый военный в ладно сидящей шинели, затянутый ремнями.

— Здравствуйте, товарищ Тухачевский. Главком ждет вас в штабе округа. Машина на площади у здания вокзала.

— Здравствуйте, едем.

Закрытый автомобиль медленно двигался по Невскому проспекту. Немногочисленные прохожие провожали его взглядами, пытаясь сквозь стекла рассмотреть сидевших в машине.

Тухачевский с любопытством разглядывал старинные здания.

— Почему так мало народа на улице?

— Осадное положение, скопления людей запрещены, кино и театры закрыты.

У въезда на Аничков мост машину остановил первый же патруль. Мужчина средних лет в кожанке, с деревянной кобурой маузера на правом боку подошел к машине и потребовал документы. Удостоверения сопровождающего и пассажиров изучались очень тщательно. Особенно его заинтересовало удостоверение командующего Западным фронтом. Он с сомнением посмотрел на слишком молодого командующего, потом еще раз перевел взгляд на удостоверение. Подписи Главкома и начальника Полевого штаба Реввоенсовета были на месте, печать в порядке. Хотел спросить, что нужно в Петрограде командующему фронтом, но вовремя спохватился, поняв, что спрашивать об этом не положено, да и все равно не ответят. Молча протянул три удостоверения.

— В порядке, можете проезжать!

Четверо курсантов, загораживавшие въезд на мост, отошли в сторону, и машина медленно тронулась.

— Жесткие порядки, — сказал, улыбаясь, Тухачевский. — И везде такие строгости?

— Курсантские патрули и возглавляющие их чекисты получили приказ проверять машины на всех крупных улицах города.

У въезда в арку Главного штаба — второй патруль. После проверки машина въехала на Дворцовую площадь и свернула к одному из подъездов, около которого стояли два красноармейца. Охранялись и другие подъезды здания Главного штаба.

В огромном кабинете командующего войсками округа за длинным столом сидели несколько человек. Топорщились усы Главкома, рядом, в тщательно пригнанной тужурке военного покроя, сидел Лебедев. Напротив — еще трое. Одного, председателя Петроградского комитета обороны Зиновьева, Тухачевский помнил по выступлениям в Москве в двадцатом году. Двое других были незнакомы. Вдоль стола своей стремительной походкой шагал Троцкий.

— Здравствуйте, товарищи.

— Здравствуйте, Михаил Николаевич.

Каменев поднялся, подошел, крепко пожал руку.

— Познакомьтесь, командующий войсками округа Авров и член комитета обороны Лашевич.

Тухачевский молча поклонился по старой гвардейской привычке, от которой до сих пор не мог отвыкнуть, и сел.

— Я утверждаю, — продолжал разговор Троцкий, шагая вдоль длинного стола, — что Кронштадт выкинет белый флаг после первых же выстрелов. Достаточно начать обстрел из двенадцатидюймовок, а частям северной и южной групп перейти в наступление — и все будет кончено. Сил для атаки мятежного острова вполне достаточно. В общем, нужно начинать штурм. Пару дней на подготовку, и в атаку.

— Нужно, — Каменев выделил это слово, — воссоздать седьмую армию, объединить все части округа, подчинить ей Балтфлот, авиацию, курсантов — в общем все, что имеется в округе. Но, конечно, воссоздание армии — мероприятие временное, потом распустим, а командующий вернется к своим обязанностям. Считаю, что для большей полноты власти командарм должен войти в состав комитета обороны города.

Каменев, в отличие от Троцкого, говорил тихо, спокойно, без всяких ораторских эффектов, присущих председателю Реввоенсовета. Фамилию Тухачевского он не упомянул. Очевидно, его кандидатура была согласована еще в Москве и вопрос считался решенным.

Зиновьев и Лашевич не возражали против назначения Тухачевского. Они прекрасно понимали, что Аврову не под силу справиться с кронштадтцами, а Тухачевский был известен как инициативный командующий. Да и его слава командзапа, доведшего красные полки до стен Варшавы, была достаточно громкой.

Но пускать его в комитет обороны, где они чувствовали себя полными хозяевами?! Это не устраивало ни того, ни другого. Однако, если Каменев говорил так уверенно о реорганизации войск округа, значит, он согласовал с Троцким и назначение командарма в комитет, а возражать Троцкому, своему идейному вождю, ни Зиновьев, ни Лашевич, конечно, не могли.

И Лашевич, хотевший резко возразить Каменеву и уже привставший со стула, получив незаметный знак Зиновьева, сел и ничего не сказал. Вопрос о назначении командарма был решен.