Мгновение вечности - [60]

Дебора Уинтерли, урожденная Ланкастер, была великолепной женщиной, которая привлекала к себе мужчин. В браке у нее родилась дочь Кейт, которая, как и ее мать, унаследовала талант завоевывать все мужские сердца одним взмахом ресниц. Одного взгляда, казалось, было достаточно, чтобы влюбиться в нее, и недовольные деревенские женщины поговаривали, что это, должно быть, колдовство. Даже деревенский священник выступал с речами против матери и дочери.

Только когда Дебора и Кейт умерли, волнение улеглось, так как Кейт родила не наследницу, а наследника, который, казалось, обладал тем же искусством обольщения, что и его мать. Однако, будучи мужчиной, он значительно меньше волновался из-за этого, что, вероятно, заложено в природе людей. Уинстон Уинтерли имел привлекательную внешность и, несмотря на свой союз с Элизабет Уинтерли, наслаждался обществом многочисленных женщин. Говорят, в его поместье были замечены даже самые неблагородные деревенские женщины.

Я с любопытством продолжала листать, когда на одном из разворотов оказалось письмо. Мой взгляд остановился на адресате, и сердце тут же учащенно забилось. Письмо, которое так и не было отправлено, адресовано моему отцу. Я нервно открыла конверт и начала читать написанные от руки строки.

Дорогой Генри,

я не знаю, отправлю ли я когда-нибудь это письмо, потому что слишком глубокой кажется пропасть, которая разрослась между нами. При этом я желаю только, чтобы ты мне поверил и не воспринимал мои слова как вымысел, чтобы ты просто выслушал меня! Знаю, в детстве я часто смущала тебя своими фантастическими историями, но то, что я должна сказать сейчас, не выдумка. Это дар, и даже если он тебе не нравится, ты должен поверить мне, Генри.

Поговори со мной наконец, не прячься ни от меня, ни от Корнуолла, ни от своей родины. Мы с тобой – брат и сестра и останемся связанными этим навеки.

В детстве мы были неразлучны, и мне больно от того, что мы не можем снова обрести друг друга.

Твоя Катарина.

Я перечитывала эти строки снова и снова, и слишком поздно заметила, что дверь в библиотеку открылась и внезапно передо мной оказался Блейк. Я вздрогнула.

– Что ты здесь делаешь? – спросил он, холодно глядя на меня.

– Я читаю, – коротко ответила я, надеясь, что он не заметил легкой дрожи в моем голосе, в то время как я незаметно убирала письмо в карман джинсов.

Он поднял черную бровь и взглянул на стопку книг рядом со мной.

– И уже прочитала их все?

– Зачем тебе это знать?

Блейк пожал плечами.

– Бетти сказала, что ты всю неделю закрываешься здесь. – Он сунул руку в карман своих черных джинсов, к которым надел выцветшую серую футболку. Его щетина за последние дни стала немного темнее, и я подумала, когда он брился в последний раз. От беспокойства за отца его лицо осунулось, что придавало ему еще более суровое выражение.

На несколько секунд воцарилась тишина.

– Я поплыву на лодке. Хочешь со мной?

Озадаченно я уставилась на него. Я могла ожидать всякого, но, конечно, не того, что Блейк пригласит меня на прогулку на лодке.

– На самом деле я планировала навестить дядю Эдгара сегодня в больнице. – Невольно мне подумалось об обещании, которое я дала своему дяде. Скорее всего, он заставил Блейка пообещать нечто подобное.

– Папу выпишут на следующей неделе.

– Правда? Я не знала этого. Когда же?

– В среду, – коротко сказал Блейк. – И если ты хочешь пойти со мной, будь на улице через десять минут. – С этими словами он повернулся и вышел из библиотеки.

На мгновение я засомневалась, стоит ли принимать приглашение, хотя мое сердце предательски забилось быстрее при мысли о прогулке на лодке наедине с Блейком. Может быть, от Блейка мне удастся узнать больше о его матери? «Это дар», – пронеслось у меня в голове. – «При этом я желаю только, чтобы ты мне поверил, и не воспринимал мои слова как вымысел…»

Может быть, тетя Катарина видела то же самое, что и я? Может быть, она была больна или дело было в чем-то другом?

Часть меня, которая размышляла логически, понимала, что, скорее всего, я мало что узнаю от Блейка, тем не менее через пять минут я стояла на гравийной дорожке перед домом, где Блейк уже ждал меня рядом со своим блестящим черным мотоциклом. Увидев меня, он бросил мне свой второй шлем, который я поймала в воздухе.

– Вы уезжаете? – услышала я в этот момент у себя за спиной голос Престона. Он только что вышел из дома, и я повернулась к нему, на ходу надевая черный шлем.

– Да, Блейк спросил меня, не хочу ли я прокатиться на лодке. – Я сразу увидела, как напряглось тело Престона. Неужели дядя Эдгар не уговорил его проводить со мной больше времени?

– Итак, прогулка на лодке, – повторил он протяжно, как будто Блейк тем самым нарушил какое-то неписаное правило.

Лицо Блейка потемнело, и он впился взглядом в своего брата.

– Имеешь что-то против?

– Нет, нет. Получай удовольствие, Джун, только следи за тем, чтобы не погибнуть, – сказал Престон, прежде чем развернуться и уйти.

Судя по взгляду, который послал ему вслед Блейк, я не была уверена, что действительно получу удовольствие, но теперь было слишком поздно, чтобы отступать. Блейк уже взмахнул ногой над мотоциклом, и я тоже подошла и села позади него.