Мгновение истины. В августе четырнадцатого - [184]

– Я слышал, что в Турции вас называли не иначе, как фон дер Гольц-паша! – сделал заслуженный комплимент Николаи.

– Вы правы, меня и сейчас там помнят, – улыбнулся фельдмаршал. – Как вы, наверное, знаете, в начале августа между Турцией и Германией была заключена тайная конвенция, согласно которой Османская империя присоединилась к противникам Антанты.

А 23 августа в Мраморное море вошли немецкие крейсеры «Гебен» и «Бреслау». Они были свободно пропущены англичанами, не желавшими перехода черноморских проливов под контроль России.

29 октября Оттоманский флот при поддержке крейсеров «Гебен» и «Бреслау» без объявления войны напал на русские суда в Черном море, обстрелял Севастополь, Феодосию, Новороссийск и Одессу.

Со дня на день Российская империя объявит Турции войну. Недавно кайзер сказал мне по секрету, что военный министр Энвер-паша, возглавляющий посольство султана Махмеда V, прибывшее в Ставку из Стамбула для обсуждения дальнейших шагов, направленных против России, просил назначить главным советником турецкой армии меня, – с гордостью добавил он.

– А когда они намереваются открыть третий фронт? – заинтересованно спросил Николаи.

– Думаю, что в начале ноября. Скажу только вам, мой мальчик, завтра кайзер сделает мне предложение, от которого невозможно будет отказаться. Он, конечно, посетует на мои седины, но потом скажет, что никто лучше меня не знает турецкой армии и турецкого владыки. Так что я уже собираю чемоданы. И в связи с этим у меня к вам есть маленькая просьба: направить вместе со мной в Стамбул толкового разведчика, который мог бы организовать на Кавказском фронте разведбюро не хуже того, что вы создали в свое время в Кенигсберге. У вас есть на примете такой человек?

– Для вас, мой фельдмаршал, я готов на все, – смущенно промолвил Николаи, – но, признаюсь откровенно, у меня здесь каждый человек на счету.

– Ничего, мой мальчик, – хитро взглянул на гостя фон дер Гольц-паша, – я, зная о ваших кадровых проблемах, подыскал прекрасную замену.

– И кто же это? – насторожился Николаи.

– Вы видели фрейлейн, которую я сопроводил до самого порога? – хитро улыбнулся он.

– Видел, – ответил подполковник, все еще не понимая, к чему клонит фельдмаршал.

– Это лейтенант Эльза Шрагмюллер, доктор юриспруденции, вот уже несколько месяцев служит у меня в комендатуре. В полевом Генеральном штабе ее знают как «Фрейлейн доктор». Перлюстрируя письма бельгийцев родственникам, многие из которых воевали и воюют против нас, она зарекомендовала себя с самой лучшей стороны. Ее аналитические отчеты удивительно точны и представляют не только для меня, но и для полевого Генштаба большую ценность, поскольку информируют о намерениях и действиях противника, в том числе и стратегического характера. Сегодня она огорошила меня своей просьбой дать ей более серьезное задание, потому что она может делать для своего Отечества много больше. Вы только послушайте, что пишет «Фрейлейн доктор» в своем письме:

«Каждый настоящий немец, независимо от рода, охвачен сегодня душевным порывом поставить себя на службу Отечеству, которому угрожает опасность. Меня, как и всех немцев, тоже охватывает это искреннее стремление. Только одна мысль не дает мне покоя ни днем ни ночью – как лучше отдать всю себя, все свои силы на алтарь победы! При выполнении своих служебных обязанностей меня постоянно охватывало чувство гордости, когда меня просили что-то высказать при обсуждении тех или иных военных вопросов. Я была горда тем, что имею собственное мнение, могу его выразить, могу составить необходимый документ и, главное, тем, что с моим суждением считаются. Это не было мелочным тщеславием, это была гордость, которая делала меня благодарной за то, что я, скромный исполнитель воли немецкого народа, вношу вклад в его свободу. Удовлетворение во всем этом было как бы двойным и даже тройным побуждением к еще большей эффективности в работе. Буквально всю свою энергию, все свои духовные и физические силы, все, что у меня было, я отдавала без остатка служению этому делу. Но сегодня я поняла главное, что, зная в совершенстве французский и английский языки, научившись анализировать полученную информацию и на основании этого предвидеть действия противника, прошу ваше высокопревосходительство направить меня на фронт, ибо только там я смогу в полной мере реализовать все свои таланты и устремления…»

– Что вы на это скажете? – после небольшой паузы спросил фон дер Гольц.

– Это может написать только истинная немецкая патриотка, – ровным голосом ответил Николаи, – хотя для разведчика это тоже немаловажный факт, но все же я хотел бы, чтобы мой сотрудник был еще и в полной мере знаком с военным делом.

– Все это преходяще, – философски заключил фельдмаршал, – а ее истинные таланты постоянны. Я думаю, что из нее выйдет со временем настоящий разведчик-профессионал. Ведь вспомните себя молодым офицером, когда вас прислали ко мне в Кенигсберг. Вы тоже многого не знали, не понимали тогда…

– Это вы помогли мне стать тем, кем я стал, – в порыве искренней признательности воскликнул Николаи, – и я никогда этого не забуду!