Мгновение длиною в бездну. Рождение Топаз. Книга 1 - [8]

Девочка даже не сразу заметила и ту неровную полоску света, так как привыкла уже обходиться и без него.

— Кто вы? — Неожиданно и для себя и для свободного незнакомца, спросила, не имеющая права голоса, рабыня.

Мужчины криво ухмыльнулся и бросил любопытный взгляд на ту вещь, что она держала прижатой к груди.

Кот, что крутился подле его ног, неожиданно замер и с всё обостряющимся интересом воззрился на Девочку.

— А не твоё собачье дело. Ты здесь не в том положение, чтобы задавать мне вопросы. Но вообще–то за стойкость характера одобряю, любят мужики тех баб, что не сдаются без боя. Тех, кто сам под тебя ложится, хватает, но какой же в том интерес. Ладно, живи пока, — он взялся правой рукой за перила спущенной вниз лесенки, — на моём корабле тебя никто не тронет, а там уже, как новый господин пожелает. Хозяин не бог, конечно, но его рука и ближе и весомей. — Он пожал тощими плечами. — А я зашёл просто убедиться, что мои ребята тебя не прибили ненароком. Ты же тут сидишь и никаких признаков жизни не подаёшь, не то, что те, в соседнем отсеке.

Он обернулся на кота. Тот стоял, уставившись на Девочку, и беспрестанно махал хвостом из стороны в сторону.

— Ну, что ты, Кровопийца, здесь, что ли останешься? Крыс погоняешь?

Кот не шевельнулся и позы своей не изменил.

— Ну, как знаешь. — Пожал плечами разбойник, потом, словно что–то вспомнив, резко повернулся к Девочке. — Слышишь, ты, кота моего, если обидишь, сразу убью, не посмотрю даже на деньги, что могли бы за тебя выручить. Поняла? А жрать тебе попозже принесут. Да, и кота лучше не трогай, любит киса царапаться, за то и Кровопийцей зовётся.

Ещё раз, с беспокойством взглянув на своего любимца, разбойник захлопнул крышку люка, и девочка услышала, как он вбил палку в пазы.

В помещение остались только Девочка и кот, что смотрели друг на друга, словно признавая друг в друге старых знакомых, вот только так до конца и не уверенных, был ли тот, напротив, на самом деле его старым другом.

— Ну, иди ко мне, киса, — прошептала Девочка, присев на корточки.

Кот, всё так же вытянув хвост трубой, громко замяукал и устремился к ней.

«Спи мой котёнок усни,

Снятся пусть сладкие сны».

Резко запел знакомый голос, прямо у Девочки за спиной, и ей даже показалось, что тёплая материнская ладонь легла ей на плечо. Она резко обернулась, но позади никого не было, чего и следовало ожидать. Кот же, тем временем, улучив момент, уже вовсю тёрся о её ноги, утробно мурлыкая.

— Ну, что ты, котик, хороший мой. — Девочка снова присела на корточки и погладила мягкую холёную шкурку.

Чуть позже ей и вправду принесли поесть. На подносе стояла небольшая чаша с водой, миска с какой–то кашей и кусочек чёрствого хлеба, что было особенно ценным. Поднос принёс незнакомый старик, который только молча взглянул на неё, так же молча поставил поднос на пол и удалился. Впоследствии Девочка ещё узнает, что тот был когда–то рабом и говорить не мог, даже если бы этого очень сильно захотел. А, к слову сказать, хотел он этого весьма редко, так как и в молодости был тем ещё молчуном, а что до настоящего, так теперь язык его был срезан под корень, у самого своего основания.

Девочка придвинула к себе поднос, так как кушать очень хотелось, но поняла она это только теперь, когда полностью разобралась в сложившейся ситуации. Свернувшийся рыжий комок лежал рядом, прижавшись к её бедру меховым боком.

Девочка понюхала принесённую пищу, потом взяла ложку и попробовала кашу на вкус. Каша, как каша, обычная пища рабов, была одинаково и не вкусна и не противна, но до невообразимости привычна, без сахара и без соли. Она была такой же, какой Девочка её знала и вкушала всю жизнь. Хлеб к ней подавался очень редко, оттого обрадованная девочка–подросток приберегла его напоследок, так сказать, оставив на закуску.

Наевшись и привычно вылизав миску, зная, что ради неё никто её мыть, не станет, Девочка свернулась калачиком рядом с тёплым рыжим клубком, на своём старом потрёпанном жизнью и молью одеяле. Кот тут же мяукнул и придвинулся к ней поплотнее.

Что можно делать в полной темноте трюмной сырости одинокой одиннадцатилетней девочке, когда только лишь одно мяукающее создание решилось составить ей компанию? Здесь нет иллюминаторов или открытого люка, оттого даже любвеобильное солнце не заглядывает в эту дыру, чтобы погреть её своими лучиками. И лишь от качки кружится голова, а в горле постоянно стоит комок, грозивший в любой момент вырваться наружу. А после принятия пищи это ощущение только усиливается, будто организм осознаёт, что теперь–то ему на самом деле есть, что из себя извергать. Так что же ей остаётся делать? Наверное, только думать. Этим Девочка сейчас и занималась, свернувшись клубком, притянув рукой к себе поближе тёплое дружелюбное тельце.

Во всём, что с ней произошло, она уже успела немного разобраться. Если хорошо подумать, то нападение разбойников, морские ли они были или лесные, было делом самым, что ни на есть обычным. Всё сводилось лишь к тому, сколь многочисленный был их отряд, а так же тот отряд, на который они нападали, то есть, смогут ли им дать серьёзный отпор или нет. Девочка понемногу даже смирилась с предательством любимой хозяйки и ей сразу вспомнились слова, ненароком подслушанные за день раньше «… совсем девочка, но уже какая стать, волосы и мордашка. Пройдёт несколько лет и как пить дать новый господин пожелает её охадить…». Чай про неё они тогда всё ж таки разговаривали. Значит, всё–таки не одна Девочка задумывалась о том, не пожелает ли с ней новый хозяин ложе делить. А старая карга, какова! Вся такая тихая, всё над хозяйкой трусится, а сама мнит себя уже и не рабыней вовсе, а чуть ли не первой госпожой.