Мгла - [3]

— Оль, в вашей семье выгуливать собаку твоя обязанность? — спросил он.

— Когда как, родители тоже гуляют.

— Почему бивер?

— Родители подарили.

— Понятно. Баловень семьи.

— Не баловень, а член семьи. А ваша немецкая овчарка еще живет с вами?

— Не «ваша», а «твоя», мы же договорились. Рекса давно нет. Мне его подарила мать, когда от нас ушел отец. Он стал моим другом. Настоящим. Когда я был подростком, матери со мной было непросто. Где я только не пропадал, шарился по подвалам. А Рекс помогал матери искать меня. И всегда находил.

— Почему вы… Почему ты не заведешь другую собаку? Рекса никто не заменит?

— Не в том дело. Просто у меня нет времени, — и добавил с улыбкой, — как у некоторых. Домашнее животное — это ответственность, тем более собака.

— Просто ты не хочешь брать на себя эту ответственность.

— У меня и так ее хватает. Серьезная работа, коллектив сорок человек.

— А кем ты работаешь?

— У меня свой бизнес.

Она скользнула взглядом по его куртке, обуви.

— Не похоже? — он с улыбкой распахнул полы куртки.

— Почему же, только замша сейчас не в моде.

— Плевать на моду. А замша мне нравится, она мягкая и не блестит как обычная кожа. Бриони, хорошая вещь за хорошие деньги.

— Можно нескромный вопрос?

— Можно.

— Какой у тебя бизнес?

В ее глазах сверкнули искорки любопытства. Он улыбнулся.

— Если наше знакомство продлится, ты узнаешь.

— Извини, — на ее щеках проступил румянец.

— Извиняться не стоит. Мой бизнес — не секрет. Просто не хочется говорить о работе в первый день знакомства. Есть более приятные вещи.

— Покатать девушку на спортивной машине и пригласить в гости?

Он засмеялся.

— Я бы не назвал свою машину спортивной.

— Мерседес представительского класса, — язвила она.

— Увидишь, придет время.

Она взглядывала на него, но украдкой, чтобы не выдать интерес.

— Какие это — более интересные вещи?

— Можно сходить в Центр фотографии, там часто бывают интересные выставки. Или на концерт. Каждый вечер в каком-нибудь клубе кто-нибудь выступает. На самом деле много интересной музыки, которой не услышишь ни по радио, ни по телевизору. Вообще, в Москве не уметь интересно провести время — да это просто невозможно!

— Все это хорошо, но у меня нет свободного времени.

— Работаешь и учишься?

— Учусь в двух институтах.

— Зачем тебе столько?

— Я люблю учиться. Мне это интересно.

— И кем ты будешь?

— Еще не знаю. Первый иняз, второй — менеджмент и маркетинг.

— Скучища!

— А мне так не кажется. — Она дернула за поводок. — Чарли, домой!

Он не заметил, как они сделали круг и вернулись к подъезду. Они остановились, повернувшись друг к другу. Она стояла, согнув ногу в колене, и следила глазами за Чарли, который что-то вынюхивал на земле. Ее профиль был прекрасен: красивый изгиб шеи, темные брови, словно крылья приготовившейся взлететь птицы, застыли над опущенными ресницами. Она подняла красивую немного смуглую руку и поправила упавший на лоб локон. Она почувствовала его взгляд и ее щека зарделась.

— Оль, дай мне свой телефон, — попросил он.

— Зачем? Все равно я не готова встречаться, — сказала она, не поворачивая головы.

— Когда-нибудь у тебя появится свободное время.

— Не знаю. Скоро сессия, у меня их будет две.

— А потом будет лето.

Она вздохнула. Движение молодой груди выдало ее. Хотелось не только учиться, хотелось и лета.

— Я не буду навязчивым.

Она подняла на него глаза, и он утонул в их матовой глубине, внутри у него ёкнуло. Она не сразу отвела глаза, еще раз вздохнула и тихо продиктовала номер. Она сделала это, как будто стыдясь, словно показала кусочек своего тела.

— Ну, я пошла, — сказала она.

— Спасибо за номер, — он убрал телефон, — знакомство оказалось очень приятным.

— Чарли, идем. — И, уже уходя, попрощалась, — до свидания.

— До встречи, Ольга, — улыбнулся он.

Часть II

2

Вечером того же дня он поехал к матери. Впереди были выходные. Она уже переехала на летний сезон на дачу. У них был небольшой дом в коттеджном поселке Загорские Дали.

Застоявшийся в пробке Рейндж Ровер летел над сырым полотном шоссе, поблескивая вороной металлической шкурой.

Зудин смотрел на дорогу и думал об Ольге. У него было много женщин, самых разных, но похожей на нее не было. Он даже не мог решить, был ли у нее мужчина. Вот в такой бы разбудить страсть, влюбить в себя, томить желанием.

Он проехал Дмитров и свернул на бетонку. Тьма уже легла на холмы. Редкие машины пробивали ее длинными огнями, но тьма тут же затягивала бреши.

Запиликал телефон.

— Привет! — сказал в трубке знакомый голос.

— Привет, привет, Ирина Александровна!

— Когда ты, наконец, перестанешь называть меня по отчеству!

— Сама знаешь, когда.

— Что я знаю?

— Когда мы будем под одеялкой, — сказал он игриво.

Ирина Александровна засмеялась.

— Занят?

— Еду к маме.

— Понятно. Выходные будешь у мамы.

— Есть предложения?

— Мои уехали. Вернутся в воскресенье. — Ирина Александровна томно вздохнула.

— Как заманчиво…

— Да, я желаю заманить тебя, — она снова засмеялась. — Сможешь?

— Дай подумать. Так, так, так… Давай, я позвоню тебе завтра до обеда. Скорей всего, мы увидимся.

— Я буду ждать, — она снова вздохнула.

— Я тоже, — он отключил телефон.

Пошел мелкий дождь. Дворники, словно ладонью, смахивали со стекла сетку капель. Рейндж Ровер бесшумно и стремительно глотал подъем за подъемом. В салоне плескалась ритмичная музыка. Положив руку на руль, Зудин смотрел на дорогу. Ему было покойно и хорошо. Преодолев очередной подъем, машина понеслась вниз. Впереди тускло горели фонари придорожного кафе.