Межпланетный путешественник - [41]

— Вы знаете, — сказал я, — что скорость в 654 километра требует особенно огнеупорной и даже совсем ненагревающейся оболочки, иначе, когда мы будем проходить через земную атмосферу, от трения с ней машина может вспыхнуть и сгореть, как это происходит с метеорами…

— О, на этот счет не беспокойтесь! Это совершенно новый сплав. — Джон потрогал рукой обшивку машины.

Окончательно рассвело, только не в моей душе. Показалось солнце и оно всходило с запада на восток (!)…

Внизу расстилалась широко водная поверхность.

— Атлантический океан, — пояснил мой собеседник.

— А берег?

— Америка… Вон Нью-Йорк, мы туда через 20 минут спустимся…

Я опять получил дружеский толчок через драпри и тогда догадался, что это никто иной, как "вихрастый". Он был прав, этот гонец, говоря, что мы сначала посетим Америку.

Но цель, цель?..

IV НЬЮ-ЙОРК

Я никогда не был в Америке и, надеюсь, никогда больше не буду.

Кто говорит, что Нью-Йорк — не город, а чудо? Чудо техники, чудо архитектуры, культуры и пр. и пр.? Кто это говорит? — Не верьте. Своими глазами видел: ничего подобного и ничего особенного!..

Когда находишься в воздухе на высоте двух тысяч метров, то Нью-Йорк прежде всего остров, вытянутый с запада на восток и занимающий в длину, без окрестностей, около 180 километров.

С высоты 500 метров он уже раздроблен на сотни островов и островков, — будто не отделился от общего материка, а упал с неба и при падении разлетелся на кусочки; — изрезан лентами рек и зигзагами заливов; оцеплен, опоясан, пересечен бесчисленными наземными и подземными железными дорогами; окутан клубами дыма и тумана, заполнен грохотом стали, железа, чугуна, воем гудков, сирен, звонков и людей.

Вот вам первое впечатление; самое беспристрастное и при том, как видите, самое невыгодное. Отмечу только, чтобы оставаться до конца беспристрастным, что меня немного поразило с упомянутой высоты в виде этого современного Вавилона, как его называют.

Реки его буквально кишат лодками, шлюпками, катерами и парусниками; заливы — яхтами, торговыми и пассажирскими судами, военными кораблями и даже дредноутами, этими гигантами из гигантов морского сообщения. В воздухе над городом то и дело носятся быстроходные самолеты и изредка дирижабли. Вот и все. Какое же тут "чудо" техники и архитектуры?.. А уж о пресловутой культуре и говорить не хочу.

С высоты 20-этажного дома, куда опустились мы после слишком часового пребывания в воздухе, я, к сожалению, уже ничего больше не видел, кроме бесконечных фабричных труб, крыш небоскребов да рекламных об'явлений (кому они здесь, на крышах нужны? разве птицам?) Зато стук, лязг, вой здесь превратились в сплошной стон, неприятно действовавший на нервы.

Мы опустились на крышу. При чем, еще будучи на порядочной высоте, наша машина внезапно приобрела крылья — это пуговка-Джон где-то нажал пружину.

Последнее приобретение нашего Пегаса носило явно бутафорский характер. Оно нам совершенно не оказывало никакой пользы, кроме разве одной: не привлекать странным видом "сигары" лишнего внимания. И этого мы достигли в полной степени: окрылившись, наш экипаж издалека мало чем отличался от простого аэроплана.

Четырехугольный Джек слез со своего управленского стула заметно истощенный и бледный.

— Ты очень ослаб? — встревожился Джон.

— О, нет, ничего, — промямлил Джек, слегка пошатываясь и проводя рукой по мокрому лбу. — Разве только спать сильно хочется.

— Этого нельзя! Этого нельзя!.. Ведь нам необходимо сию же минуту итти на собрание…

— Знаю, — недовольно пробурчал Джек. — Приму ванну, все пройдет…

Я внутренно содрогнулся. Подумать только: под управлением такого пилота мы должны будем лететь на Луну?! Ведь до Луны круглым счетом 380.000 километров — девять земных окружностей! А он и одной трети окружности этой не пролетел и уже никуда не годится! Нужен особо мощный интеллект и выдающееся уменье концентрировать внимание, чтобы рискнуть на столь фантастический перелет!

Джек справился немного со своей слабостью:

— Вы тут побудете минут двадцать, — сказал он мне. — Не вздумайте удирать — пуля в лоб и никаких гвоздей…

Что ему ответить на столь наглое и циничное заявление? Я смолчал.

Пуговка, опустил металлические шторы окна, — мы остались при электричестве, — и кинул острый взгляд на обессиленного Джека:

— Г-н профессор, — сказал он, — по всей вероятности, вы потребуетесь не так скоро, как предполагает мой камрад: ему нужно изрядно отдохнуть…

— Ну что там!.. — отозвался угрюмый Джек.

— Да-да, ты должен, я вижу, как следует, отдохнуть. И вы используете это же время для отдыха. Вот здесь имеется койка…

Пуговка направился к драпри.

— Хорошо, хорошо, не беспокойтесь! — почти-что закричал я.

Но ему очень хотелось показать мне койку и, продолжая приглашать меня, он вошел за драпри…

Джек мотался на ногах, пяля отяжелевшие веки и ничего не подозревая.

У меня руки и ноги отнялись от одной мысли, что должно сейчас произойти. Муть поднялась из живота и перед глазами запрыгали фиолетовые круги. Вот она, катастрофа!

Но… пуговка спокойно звал меня, и, пересиливая дурноту, я принужден был откликнуться на приглашение. Не смея глядеть по сторонам, чувствуя, как подгибаются ноги, я раздвинул драпри.