Международное право - [16]

Максим Грек развивал мысль о признании московских царей преемниками Византии, ибо «Бог грекам от отеческих престол наследника покажет». Осуждая лицемерие правителей, «постящихся по вторникам и пятницам» и «пожирающих плоть человеческую из-за малого клочка земли», святитель призывал христиан к духовной войне в защиту Церкви Христовой, этими правителями «поруганной». Программу освобождения при помощи России всех единокровных и единоверных народов содержат послания Иоанна Пересветова, по мнению которого, славяне, румыны, греки надеются, что русский царь освободит их от «насильства турецкого иноплеменника».

Яркое, хотя и пристрастное, описание практики и норм тогдашней русской дипломатии составил Григорий Карпович КОТОШИХИН – подьячий Посольского приказа, бежавший в 1664 г. через Польшу на службу к шведам. По сообщению Котошихина, к отправляемым за границу послам московское правительство присоединяло представителей организованного при царе Алексее Михайловиче Приказа тайных дел, состоявшего в непосредственном ведении самого царя – «куда бояре и думные люди не входят и дел не делают». Прикомандированные к послам уполномоченные приказа тайных дел назначались потому, что «послы в своих посольствах много чинят не к чести своему государю, в проезде и в разговорных речах, и те подьячие над послами надсматривают и царю, приехав, сказывают». Представляя по возвращении в Россию отчет о своей дипломатической миссии, изложенный «по статьям» (отсюда название, «статейные списки»), послы, по словам Котошихина, часто приукрашивали свои заграничные выступления, помещая в отчет «и те речи, которые говорены, и которые не говорены… выставляючи свой разум на обманство, чтобы достать у царя себе честь и жалованье большое».

Царский библиотекарь Юрий КРИЖАНИЧ, хорват по происхождению, проживавший в России с 1659 по 1677 г., в своих трудах излагал широкий план освобождения и объединения славянских народов под руководством России, а также беспощадной борьбы с немецким влиянием во всех его проявлениях. Упрекая славян за «чужебесие» (пристрастие к иностранному), Крижанич говорил, что немцы «обседают хребты наши и ездят на нас, и бьют, яко скотину, и свиньями и псы нас называют»,[26] и в то же самое время «весь плод и тук земли нашия пред нами изъедают». По его мнению, славянам следует остерегаться иноземцев «более, чем всякого волка, дракона и демона». Даже разбитый и побежденный иноземец опасен: «когда инородники будут от нас преодолены оружием, тут же преодолят нас речми». Для обороны государства Крижанич рекомендовал целую систему государственных и международно-правовых мероприятий, под общей рубрикой «гостогонства» (изгнания, удаления иностранцев). «Да никакой инородец или инородца сын, внук или правнук не может в нашем царстве откупать или держать в найму и монополии никаких солекопен, ни судокопен, ни пристаней, ни корчем и мельниц, ни каких-либо товаров или промыслов и механических художеств, и все это ни сам собою, ни чрез какие-либо посредствующие лица, или через поверенных и товарищей, людей своего ли или русского происхождения». Крижанич предлагал запретить иностранным торговцам всякую торговлю внутри страны, установив государственную монополию внешней торговли. Он предлагал издать указ о запрещении приема иностранцев в русское подданство и на государственную службу, «дабы никогда никто из инородцев не мог от нас или от наших преемников приобретать право на русскую народность, а также, чтобы ни один инородец не мог держать начальства над нашим городом или крепостью, не мог бы сделаться вождем, или посадником, или тысяцким, или головою над людьми нашего рода». Крижанич предлагал вести посольские сношения с осторожностью: «Послов никаких не принимать без великих годных причин». Он предостерегал от чрезмерного доверия иноземным консулам и торговым представителям, видя в них «не суть ино, ниже углядникы (шпионы), продавцы и осмевачи наших вещей, враги дома кормлены и мутители нашего народа». Крижанич настоятельно рекомендовал остерегаться «облудных» (обманчивых) соглашений с иностранными государствами и «не отдаваться на поруки чужих князей».

Подытожим сказанное словами русских международников XIX в. Профессор Московского университета Д. И. Каченовский (1827–1872) писал, что допетровская Русь имела понятия о международном праве очень отрывочные, но довольно определенные и близкие к тогдашним европейским понятиям. Профессор Казанского университета Н. П. Иванов (18З0—1903) в работе «Характеристика международных отношений и международного права в историческом развитии» отмечал, что Россия выработала многие правильные юридические обычаи и понятия о международном праве, с которыми и вступила потом полноправным членом общеевропейской международной ассоциации».

Российское международное право периода абсолютизма несет на себе резко выраженный отпечаток личных и династических интересов в международной политике: «семейные пакты», «династические войны», доходящие до международного авантюризма и сумасбродства. Сущность права этого периода выражают максимы королей Людовика XIV – «государство – это я», Людовика XV – «только в моей особе пребывает суверенная власть», а также короля Пруссии Фридриха II – «когда права не очень хороши, незачем их уточнять». В эпоху абсолютизма вместо политики господствует каприз нескольких лиц, которые без всякого основания, по личным соображениям режут и кромсают государства.