Между жизнью и смертью. История храброго полицейского пса Финна - [9]

— Как он себя чувствует? ― спросила она, стараясь не задеть меня за живое.

— Не слишком хорошо, ― последовал ответ. ― Как, впрочем, и я. Хотелось бы оказаться рядом с ним.

— Ваша собака поправится, ― ответила женщина. ― Врачи приложат все усилия, чтобы поставить ее на ноги.

Речь доктора была совсем короткой, однако она успокоила меня.

Женщина снова перевязала мои раны, на этот раз наложив на них пластырь Steri-Strips. Но после этого мне не разрешили вернуться к Финну, поскольку людям, ведущим расследование и уже забравшим у меня машину и оборудование, требовалась и моя форма.

— Прошу прощения, Дэйв, ― сказал сержант извиняясь, ― но я должен отвезти тебя домой, а потом кто-нибудь придет и заберет одежду. Ты же знаешь, как это делается.

Было уже семь часов утра. Наступал новый день. Город пробуждался ото сна. Всё вчерашнее осталось в прошлом. Люди начинали заниматься своими делами.

Конечно, мой коллега был прав. Я и сам был полицейским, поэтому знал, как всё устроено.

Глава 3

Самый большой страх собаки — это боязнь того, что однажды, уходя из дома один, без нее, вы больше не вернетесь к ней.

Стэнли Коррен, специалист по психологии собак

Моя старшая дочь Джейми записалась в Лондоне в секцию плавания. Она регулярно ранним утром ездит туда на занятия, и в то время как я нехотя отправлялся в клинику, моя жена вместе с тремя нашими дочерями совершала путешествие в столицу и обратно длиной в сто двадцать с небольшим километров, отвозя Джейми в секцию, а младших детей в школу.

Обычно, если я работал в ночную смену, то как раз в это время жена ожидала от меня весточки (чаще всего это было СМС-сообщение), сообщавшей, что у меня всё в порядке и я еду домой отсыпаться. Не получив ее (мы оба работаем полицейскими, поэтому такая ситуация происходит довольно часто), она включила на своем iPhone локатор, чтобы посмотреть, где я нахожусь. Поняв, что я в больнице, она, конечно, позвонила мне.

Валясь с ног от усталости и желая осознать произошедшие события, я не отвечал ни на какие сообщения от коллег и начальства. Единственный звонок, на который я бы непременно ответил, мне очень не хотелось получать. Если нет звонка, значит, нет и новостей — подумав, я решил, что это уже хорошая новость. Но на звонок от жены я тоже не мог не ответить. Я стал говорить Джемме какие-то глупости про то, что я поздно освободился с работы и теперь еду домой, думая, что так будет лучше для нас обоих и прежде всего для нее, так как она едет за рулем, и надеясь сказать ей правду, когда моя семья благополучно доберется до дома.

Но план практически сразу потерпел крах.

Через минуту после первого звонка Джемма вновь набрала мой номер:

— Дэйв, скажи, что у тебя происходит, черт возьми? ― спросила жена.

Оказалось, она получила сообщение от коллеги, который писал, что только что узнал, что с Дэйвом и Финном что-то случилось, и просил узнать, не требуется ли какая-то помощь. Но так как в машине вместе с женой ехали и мои дети, я не мог ничего рассказывать и постарался успокоить супругу.

— Отвези детей в школу и приезжай домой. Буду тебя ждать, ― ответил я.

∗ ∗ ∗

Домой меня отвозил тот же самый сержант, который забирал в больницу, и снова я едва ли обмолвился с ним парой слов. Выполнив всё, что было нужно, я остался наедине со своими мыслями.

Так как я работал полицейским, в памяти у меня всегда было много такого, что хотелось бы выкинуть из головы, но ты должен как-то отрефлексировать это, иначе что еще остается делать?

За годы своей службы я видел пострадавших в перестрелках, участвовал в столкновениях с применением холодного оружия, видел коллег из отрядов прикрытия, у которых от постоянного нажатия на курок стиралась кожа на пальцах, сталкивался с преступниками, наставлявшими на меня пистолет. Я выезжал на серьезные аварии, видел оторванные руки и ноги, искал людей, которых на полной скорости выбрасывало из машин. Меня даже просили найти лес для человека, желавшего совершить самоубийство, где можно было бы повеситься, а затем я обнаружил, что он исполнил задуманное. Если говорить коротко, я видел многое, но всё это происходило с другими людьми. В таких случаях всегда находится способ избавиться от неприятных впечатлений. Ты просто убеждаешь себя, что это твоя работа.

Но сегодня всё было по-другому. Дело касалось меня и Финна. Нас соединяла неразрывная связь, не так ли? Мы преследовали и задержали более двухсот человек. Мы разнимали дерущихся до крови футбольных фанатов. Мы обезоруживали сотни преступников: вступая с ними в борьбу, мы никогда не знали, чем всё закончится, но всегда оказывались победителями. Мы бились с миром насилия вдвоем, вступая в схватку за схваткой и одерживая верх.

И вот к чему теперь мы пришли — вернее, к чему пришел я, посмотрев в лицо смерти. В лицо тому, о реальности чего ты даже не позволяешь себе задумываться. Можно ли было этого избежать? Этот нож — Боже мой, этот нож, — так резко вонзившийся в тело Финна, мог так же легко вонзиться и в меня, оставив детей без отца, а жену без мужа. Неужели мой пес, мой любимый друг, отдал за меня свою жизнь?

Воспоминания о произошедшем, чувство вины и отчаяния сплелись в моей душе в один клубок и жужжали в голове, словно рой сердитых ос. Довезя меня до дома, похоже, осознав, что мне необходимо побыть одному, сержант даже не попрощался. Сказав, что скоро сюда придет человек, который заберет мою форму, он уехал еще до того, как я успел дойти до порога. В этот момент из дома выходила моя соседка, собиравшаяся на работу. Во взгляде, который женщина бросила на меня, читались немые вопросы: почему меня привезли на чужой машине? где мой грузовик? куда делись Финн и Жемчужина?