Между ушами. Феномены мышления, интуиции и памяти - [15]

Чем примитивнее животное, тем проще и жестче его поведенческая программа. Нам с вами имеет смысл присмотреться к программам поведения роющих ос, поскольку они уже давно стали классическим объектом этологов. Пожалуй, самая известная из них – это оса Sphex, впервые описанная знаменитым французским естествоиспытателем Жаном-Анри Фабром, автором книги «Жизнь насекомых».

Осы весьма консервативны в своих привычках и охотятся на животных только вполне определенного вида. Одни предпочитают гусениц, другие – пауков, третьи – жуков, а вот сфекс – специалист по сверчкам. Когда ему приходит время отложить яйца, он сначала роет норку, а потом отправляется на поиски сверчка. Сверчок найден, и сфекс стремительно бросается в атаку, нанося три молниеносных удара жалом в нервные узлы жертвы. Этакий укол зонтиком, как в одноименном французском фильме. Сверчок остается в живых, он всего лишь парализован осиным ядом, но сфекс и не собирался его убивать. Отныне ему уготована ответственная роль своего рода живых консервов для будущей личинки сфекса. Сфекс подтаскивает сверчка к норке, оставляет его у входа и ныряет внутрь, чтобы проверить, не забрался ли в гнездо кто-нибудь посторонний.

После этого оса ухватывает парализованного сверчка за усики, втаскивает его в норку и откладывает яйцо ему на брюшко. Затем сфекс отправляется на поиски другого сверчка, и операция повторяется.

Вход в норку оса старательно замуровывает песком и мелкими камешками. Дело сделано: два яйца отложены на двух сверчках, и личинки теперь обеспечены свежим пропитанием на все время своей жизни, вплоть до того момента, когда им предстоит превратиться во взрослых ос и вылететь из гнезда. Когда это произойдет, их матери давным-давно не будет в живых, но у новорожденных ос на душе спокойно. Им не нужно учиться заботе о потомстве, они все знают с самого начала.

Фабр на разных этапах вмешивался в эту расписанную как по нотам процедуру заготовки провианта, чтобы посмотреть, как поведет себя сфекс. Как и следовало ожидать, он реагировал предельно стереотипно, явно не умея приспособиться к изменившимся обстоятельствам. Сфекс был похож не на разумное существо, а на запрограммированный автомат, обреченный на бесконечное повторение раз и навсегда заученных операций. Фабр обрезал у сверчка усики, и сфекс, вместо того чтобы ухватить добычу за лапку или брюшко, полетел за новым сверчком. Когда сфекс, оставив сверчка у входа, отправился инспектировать гнездо, Фабр отодвинул парализованное насекомое в сторону. Выбравшийся наружу сфекс в растерянности заметался возле норки, обнаружил сверчка, опять подтащил его поближе к норке и снова нырнул под землю. Фабр повторил эту процедуру не менее сорока раз, и сфекс с упорством, достойным лучшего применения, каждый раз снова и снова лез под землю, но так и не догадался прихватить с собой сверчка. Когда сфекс замуровал вход в гнездо, Фабр извлек пробку и вытащил сверчка на поверхность вместе с отложенным яйцом. Оса была в это время поблизости и, увидев приключившийся непорядок, привычно полезла вниз. Выбравшись наверх, она закупорила норку новой пробкой и улетела. Ей совершенно не было дела до того, что норка пуста. Совершенно очевидно, что перед нами фиксированный набор программ, жестко сцепленных между собой. Одно действие немедленно влечет за собой другое, и насекомому, переходящему к последующей операции, никогда не приходит в голову проверить результативность предыдущей. Слепой инстинкт и ни тени разума.

Иногда врожденные инстинктивные программы отличаются исключительной сложностью. Вот что пишет известный отечественный этолог В.Р. Дольник: «Обитающие в Южной и Юго-Восточной Азии маленькие птички портнихи при постройке гнезда сшивают между собой края нескольких листьев. Делают они это при помощи ниток, изготовленных из растительного волокна. Концы волокон аккуратно завязывают узелком… Кстати, африканские ткачики, строя гнезда из растительных волокон, завязывают их несколькими типами сложных узлов, причем точно такими же, какими пользуются швеи и моряки.

Такую же по сложности работу проделывают и совсем крошечные африканские муравьи-ткачи, причем работают коллективно. Сначала они, сцепившись в живые цепочки, постепенно стягивают вместе края двух листьев. Затем их сестры берут в челюсти личинок и выдавливают из них клейкую жидкость, застывающую в нить. Орудуя этими «тюбиками», муравьи аккуратным зигзагообразным швом скрепляют листья». Как мы видим, для создания сложных форм поведения природе сплошь и рядом даже не требуется большой мозг.

До недавнего времени биологи разводили инстинктивное и рассудочное поведение животных по разные стороны баррикад. Казалось само собой разумеющимся, что инстинкт – это не более чем косная, неподвижная и предельно жесткая программа, не допускающая никаких отступлений от раз и навсегда заведенного порядка вещей. Однако этология решительно перечеркнула эту удобную точку зрения. Оказалось, что даже полностью инстинктивные программы по-своему не заперты для индивидуальных открытий. Между прочим, еще Фабр упоминал о том, что ему попадались «башковитые» осы, которые щелкали его хитрости как орехи. Он пишет, что не единожды наблюдал, как сфекс промахивался, нанося свой разящий удар, и тогда между ним и сверчком завязывалась яростная схватка, из которой сфекс далеко не всегда выходил победителем. Разумеется, такой поединок невозможно запрограммировать, и оса вынуждена действовать на свой страх и риск. Так что даже сфекс отнюдь не всегда безмозглый автомат и при необходимости умеет пренебречь врожденной инструкцией. И чем выше то или иное животное стоит на эволюционной лестнице, тем богаче его видовые программы и тем больше в них элемента рассудочности.