Между Призраком и Зверем - [19]
- Волосы не будут расти еще очень долго, - сделала пояснение та девушка, которую, судя по голосу, звали Мартина. Обмотав меня пленкой и решительно усадив на деревянный табурет, она начала наносить на волосы нечто тягучее и липкое.
- Оно смывается? - с подозрением уточнила у сосредоточенной Жюли, которая только кивнула в ответ, не сочтя нужным пояснить, смывается ли маска просто с волос или вместе с ними.
Я всегда была достаточно терпеливой и сдержанной, по крайней мере, считала себя таковой и даже не предполагала, что могу громко ругаться и требовать меня отпустить, не имея возможности вырваться из рук хрупких с виду девушек.
Сейчас мне дико не хватало магического браслета, способного отбросить на расстояние не менее километра двух садисток, принявшихся с помощью жестких мочалок и кремов с мелко истолченными косточками снимать с меня верхний слой кожи.
Потом снова была охлаждающая мазь, притупившая болезненные ощущения и позволившая перевести дух, и я в мыслях уже несколько раз казнила Кериаса, очевидно, потребовавшего превратить меня в красотку за один день.
Помощницы мадам Амели знали свое дело. Они не пропустили на моем теле ни единого крохотного участка: голова, плечи, руки, спина, живот, ноги, ногти, уши, даже глаза, которые чем-то закапали и… что там еще имелось в наличии?
Я потеряла счет всем втираемым в меня мазям, кремам, краскам и прочим жидким, сыпучим, тягучим и иным веществам.
Самой приятной из всех процедур стал массаж на завершающей стадии, когда я уже и ругаться перестала, а послушно дозволяла делать все, что им заблагорассудится, лишь бы закончили побыстрее.
- Теперь подберем одежду, - тоном читающей проклятие ведьмы произнесла Жюли.
Захотелось жалобно умолять их отпустить меня с миром и совершенно голой, но помощницы, вышколенные самой мадам Амели, не поддались бы на уговоры и подкупить их было нечем.
- Мадам дала пояснения относительно фасона, цвета и тканей, - решила проявить милосердие Мартина, точно обещая скорое избавление, - у нас есть заготовки.
Эти слова были последними, предшествующими затяжному сосредоточенному молчанию, когда меня поставили на стул (как я умудрилась простоять на нем все время? Может потому что меня грозились исколоть булавками, если пошевелюсь, а продлевать испытанные уже мучения не хотелось) и принялись подносить одну ткань за другой: бархат, хлопок, шелк, вельвет, гипюр, кружево, креп, парча, тафта, муслин. Всех мыслимых и немыслимых цветов.
Я это выдержала. Не знаю как, но выдержала. И даже не пикнула, когда меня стали обряжать в готовый наряд, начав с нижнего тончайшего белья из шелка и кружев, затем натянув на ноги чулки, после заставив меня просунуть руки и голову в вырез тонкой батистовой сорочки, затем - необычное бюстье, наверняка разработанное самой мадам, обрисовавшее и поднявшее грудь так, что я заслужила одобрительное хмыканье Мартины.
На спине жесткий каркас стянули шнуровкой. Это был не корсет, но спина у меня тут же выпрямилась, а плечи мгновенно ушли в стороны, пытаясь соответствовать горделивой осанке. Платье я заметила на спинке стула, и его очертания уже расплывались перед глазами. В памяти отложилось, что оно было насыщенного лавандового цвета с гипюровыми вставками.
- Волосы, - коротко скомандовала Жюли, и они вместе с Мартиной, вооружившись щетками, напали на мою уже очищенную ото всех кремов, мазей и красок шевелюру и расчесывали, пока пряди не начали искрить.
- Лицо, - этот приказ означал начало преображения непосредственно лица, но косметики на него положили на удивление мало. Пуховка с ароматной пудрой слегка пробежалась по лбу, носу, щекам и подбородку. Мне оставалось только гадать, отчего я отделалась так легко, избежав даже втирания маскирующего крема. Разве только после всех притирок выравнивать цвет уже не имело смысла.
- Ресницы, - тут меня ждало новое испытание, поскольку мои родные были признаны недостаточно длинными, густыми и черными и просто красить их никто не собирался.
Пришлось ложиться на кушетку и терпеливо ждать, пока Мартина нанесет нечто густое и странно пахнущее на каждую ресничку правого глаза, а Жюли - левого. А потом, я готова поклясться, ощутила, как ресницы растут. В гудящую голову пришла несуразная мысль, которая умудрилась укорениться в мозгах лишь благодаря вскользь брошенному Зверем «Волшебница» - мадам Амели использует непростые крема.
Сколько же стоят ее услуги?
Хотя какая мне разница? Я не настаивала на роли любовницы, а человек, который может позволить себе магический накопитель, не разорится от покупки нескольких нарядов и от дюжины волшебных процедур. Не напрасно мадам работает и процветает, значит, знает толк в своем деле и удовлетворяет требования клиентов, иначе ее давно бы наказали за использование созданных магами препаратов. Как она их покупает? Какой-нибудь канал контрабанды? Бред! Или не бред? Кажется, я очень многого не знала о взаимодействии людей с магами, пока не столкнулась с представителем сильных мира сего.
- Волосам не хватает блеска, а цвету насыщенности, - сдержанно заметила Жюли - она была сама сдержанность во время проведения процедур - и принялась снова втирать что-то в волосы, а затем расчесывать.
Смутные времена давно канули в Лету, а славный род защитников обеднел, однако гордость его представителей до сих пор непомерна. Всем невестам богатых домов был дан отказ, ведь ни одна из них не устроила наследника некогда могущественного семейства. Нелегко оказаться в числе отвергнутых и еще сложнее столкнуться в стенах школы с новым преподавателем — несостоявшимся женихом, приславшим вежливый отказ. Жаль, что выбора нет, а у Провидения иные планы на выходца из древнего рода и меня, случайно оказавшуюся на его пути.
Даже собственная магическая сила не в состоянии спасти, когда в игру вступают чувства, когда презрение к той, кто ниже по происхождению, вдруг оборачивается губительной одержимостью. Аристократ и плебейка, ректор с сильнейшим магическим даром и обыкновенная целительница, чья сила лишь в том, чтобы спасать жизни других людей. Говорят, любовь не купишь, но что, если простая магическая привязка вдруг оборачивается неконтролируемой страстью? И как быть, когда разум и взаимная ненависть оказываются слабее связавших уз?
Если жребий быть принесенной в жертву пал на тебя, а родные мигом увезли в лес и привязали к дереву, должно покориться судьбе. Только плохая из меня жертва вышла, а сиротка и вовсе неблагодарная. Ни покорности на уме, ни смирения, одни мысли крамольные — как бы жизнь молодую сохранить да спасителя на помощь призвать. Помню, с детства мне твердили: «Какая бы нужда ни прижала, а поминать Сердце Стужи не смей! Кабы хуже оттого не вышло, да не тебе одной. Не такое он божество, что к людям милостиво». Только на краю жизни о том ли задумаешься, тут лишь бы спастись…
Есть старая легенда о древнем зле, что заперто в самой середине непролазной чащи. Говорят, наступит время, и оно проснется. Тогда рухнет мир, и тьма придет к власти. Глупые россказни и бабушкины сказки. Повезло же с будущей родней, едва познакомились, как сразу просветили, еще и саму в ведьмовстве обвинили. На ту оказалась похожа, кто зло помогал заточить. А я в лес и не собиралась совсем, пока жених вдруг в чаще не пропал.
Зоя – странная и неловкая ученица Школы Естествознания, не похожая на других. Она одинока и избегает привязанностей, дружбы и любви, ведь ей довелось слишком много потерять. Но все изменится, когда Зоя попадет в загадочные и пугающие пустыни, полные убийственных монстров. Ей предстоит столкнуться лицом к лицу со своим самым страшным кошмаром, раскрыть тайну своего прошлого и открыть в себе невероятный дар. И, конечно, обрести любовь. Только вот обретет ли Зоя счастье – или погибнет от рук возлюбленного?
Что если ты пожелала мужчину, недосягаемого, словно далекая звезда? Как решить извечный вопрос, бороться ли за свое счастье или просто отпустить любимого человека? Всем давно известна истина — насильно мил не будешь, так зачем же следовать за тем, кто и лица твоего не вспомнит, когда встретит? Вот только у молодости свои законы, свои мечты и надежды, и пускай все вокруг смеются, ведь ты докажешь им, что имя рода, внешняя красота и сильные магические способности вовсе не столь важны, как они думают.
Давно заброшенная и забытая Древними старая законсервированная база на одной из далёких и обследованных ими планет, внезапно посылает сигнал в метрополию. В произведении рассказывается о том, как развивалась и складывалась жизнь аборигенов, после ухода с планеты Древних, посеявших на ней семена разума.
11 февраля 1985 года был убит Талгат Нигматулин, культовый советский киноактер, сыгравший в таких фильмах, как «Пираты XX века» и «Право на выстрел», мастер Каратэ и участник секты, от рук адептов которой он в итоге и скончался. В 2003 году Дима Мишенин предпринял журналистское расследование обстоятельств этой туманной и трагической гибели, окутанной множеством слухов и домыслов. В 2005 году расследование частично было опубликовано в сибирском альтернативном глянце «Мания», а теперь — впервые публикуется полностью.
Софья устраивается на работу в банке, а там шеф - блондин неписанной красоты. И сразу в нее влюбился, просто как вампир в гематогенку! Однако девушка воспитана в строгих моральных принципах, ей бабушка с парнями встречаться не велит, уж тем более с красавцем банкиром, у которого и так налицо гарем из сотрудниц. Но тут случилась беда: лучшую подругу похитили при жутких обстоятельствах. Потом и на Соню тоже напали, увезли непонятно куда: в глухие леса, на базу отдыха и рыболовства. Вокруг - волки воют! А на носу - Новый год!.
Рассказы, которые с 2008 по 2010 г., Александр Чубарьян (также известный как Саша Чубарьян и как Sanych) выкладывал в сети, на своём блоге: sanych74.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Каждый месяц на Arzamas выходила новая глава из книги историка Ильи Венявкина «Чернильница хозяина: советский писатель внутри Большого террора». Книга посвящена Александру Афиногенову — самому популярному советскому драматургу 1930-х годов. Наблюдать за процессом создания исторического нон-фикшена можно было практически в реальном времени. *** Судьба Афиногенова была так тесно вплетена в непостоянную художественную конъюнктуру его времени, что сквозь биографию драматурга можно увидеть трагедию мира, в котором он творил и жил.