Между панк-роком и смертью - [2]

РЭНДИ БАРКЕР (отец)

Я вырос в сталелитейном городке под названием Элизабет, недалеко от Питтсбурга. Когда мне исполнилось восемнадцать, семья переехала из Пенсильвании в Калифорнию, поближе к родственникам в Фонтане. Примерно в 1973 году меня призвали в армию, и я отслужил два года: год в Штатах и год во Вьетнаме. Меня обучали работе с радиоаппаратурой, но, когда я туда приехал, мне дали ключи от джипа и сказали: «Будешь водителем». В джипах должны были быть радиоприемники, но их убрали, потому что это якобы небезопасно: кто-нибудь на заднем сиденье может удариться о них головой. Так что в основном я водил машину. Я отправился туда с инженерным подразделением, а затем, примерно через два месяца, меня отправили в корейскую артиллерийскую дивизию с группой связи. Сначала я был не в восторге от службы в армии, но, думаю, через это стоит пройти каждому парню. Не через войну, конечно, – а просто пообщаться с людьми из разных штатов и с других наших территорий.

Когда я вернулся домой, мне хотелось только гулять и развлекаться. В первые же две недели мне выписали пять штрафов за превышение скорости. Патрульный гнался за мной до светофора. Он сказал: «Не знаю, с какой скоростью ты ехал, зато чертовски уверен, что ты превысил скорость. Я выпишу тебе штраф за 120 километров в час». Я согласился, потому что на самом деле ехал где-то сто сорок – сто шестьдесят.

Мой друг в Фонтане держал ресторан под названием «Ред Девил» – там подавали пиццу и разные итальянские блюда. Потом он его продал, но я всё равно туда ходил. Мне нравилась официантка Куки – такая хорошенькая и миниатюрная, весом всего сорок четыре кило. Она мне просто понравилась, и никто не мог меня переубедить. Мать и дядя Куки выкупили ресторан, но Куки с матерью не ладили. Как-то раз она просто сбежала домой. Я спросил ее мать: «Где Куки?»

«Ушла».

Я поехал и подобрал ее по дороге домой. В тот вечер мы катались часа четыре, разговаривали, узнавали друг друга. Потом это переросло в роман. Мы встречались то ли четыре, то ли шесть месяцев, а потом поженились. До этого я слонялся без дела, а перед свадьбой подумал, что лучше найти работу. Поэтому я трудоустроился в «Кайзер Стил» – начинал помощником в механической мастерской, а потом меня повысили. Мне всегда нравилась механика – не знаю, сколько раз я торчал под дядиной машиной и перебирал двигатель. Я хотел стать машинистом, как отец, он был для меня героем. (Он умер в шестьдесят два года от цирроза печени, когда Трэвису было около трех: заразился гепатитом C при переливании крови.)

Куки рассказала мне, что, когда я только начал ходить к ним в ресторан, ее мать говорила: «Почему бы тебе не найти такого же хорошего парня?» Конечно, как только мы стали встречаться, ей ничего не оставалось, кроме как постоянно меня понукать. Но через некоторое время она поняла, что я по-настоящему влюблен в ее дочь.

У Куки была сводная сестра Мэри Маккарти, актриса. Она занималась этим с детства, но мы ни разу ее не видели. Куки не желала никому навязываться: «Я не хочу, чтобы она решила, что мы пытаемся подружиться с ней, чтобы помочь детям».

Я тогда работал в «Кайзере», подхалтуривал укладкой ковролина, а по вечерам ходил в колледж изучать кондиционирование воздуха. Когда я возвращался с работы, Куки встречала меня у дверей с детьми и говорила: «Это ваш папа – он войдет, поужинает, переоденется и пойдет учиться. Потом он придет домой, когда вы уже ляжете спать». Дошло до того, что она сказала, что от чего-то придется отказаться. Я бросил колледж и свою халтуру, хотя время от времени подрабатывал.

На первое Рождество Трэвиса мы купили ему барабан. Как-то раз он сидел на полу и бил в этот барабан так, что искры летели. Жена посмотрела на него и сказала: «Знаешь, я думаю, он будет барабанщиком». На его четвертый день рождения мы подарили сыну целую ударную установку. Мы возили его на уроки игры на ударных: Куки была не в восторге от вождения, поэтому я сидел за рулем, а она записывала уроки на пленку. Потом она всю неделю занималась с Трэвисом под магнитофон. Когда он не слушался, мне приходилось проявлять строгость.

Я не разрешал девочкам уходить дальше чем на квартал, а Трэвису позволял свободно бегать по улицам. Я рассуждал так: когда-нибудь ему нужно будет зарабатывать себе на жизнь и содержать семью, а девочки будут полагаться на своих мужей. Значит, Трэвис должен научиться лучше ориентироваться в реальном мире.

Когда я рос, мама меня очень любила и всё время была рядом. Одно из моих первых воспоминаний – о том, как я засыпаю, а она гладит меня по голове. Она очень-очень много работала. В нашем доме мама устроила детский сад, так что там каждый день было от семи до двенадцати детей. Я любил своих сестер и много с ними играл, но пару раз они одевали меня в девчачий наряд. Было круто, что в детском саду были и мальчишки. Мы гуляли на улице, катались на великах и скейтах, играли в ковбоев и индейцев.

Я знал, где отец хранит свои армейские медали. Когда мне хотелось поиграть в полицейских и грабителей, я залезал к нему в шкаф и надевал его медали. Я обожал носить его значки, но все их растерял, пока бегал и играл. Он не сразу узнал об этом – но я-то знал, что наделал, и чувствовал себя виноватым. Еще у него была коробка с фотографиями из Вьетнама: когда я спрашивал его о войне, он особенно ничего не рассказывал. Но из-за войны он никогда не держал в доме оружие.