Между небом и тобой - [22]

— А что… надо, да?

— Ну вообще-то Пабло умер.

— Да. Ты прав. Но видишь ли… мне совершенно не хочется рыдать. А врать в этой ситуации еще хуже, не так ли?

— Ты… любила его?

Джессика отвела глаза. Мысли метались перепутанными мышами. Ты зависишь от него, идиотка! Он спасает тебя только до тех пор, пока считает, что ты — Пилар, любовница его друга или босса! Как только он узнает, что ты не она, он в лучшем случае бросит тебя на произвол судьбы… а то и пристрелит. Тут прекрасное место, кстати сказать. Концы в воду, выражаясь фигурально и не только.

Джессика взглянула в сердитые глаза Джонни и с вызовом ответила:

— Тебя это в любом случае не касается, Джонни Огилви! Или ищешь повод прикарманить деньги Пабло? Валяй, не стесняйся. Я все равно не смогу тебе помешать.

Удивительные пошли бандиты, подумала Джессика Паркер в следующий миг. Джонни покраснел — это было видно даже в полутьме.

Он явно смутился, и, более того, он был раздосадован тем, что она так о нем подумала!

— Мне не нужны деньги. Пабло был моим другом. Он хотел, чтобы я тебе помог. Все, что в этом конверте, твое.

— Кстати, а давай посмотрим?

Она сказала это — а потом едва не прикусила язык. Вот говорил же папа: сначала думай, потом говори, а не наоборот. Что, если в конверте документы с фотографией настоящей Пилар?

К счастью, документы оказались полуфабрикатами. Фотографий на них не было, только заполненные бланки. Судя по ним, Джессику Паркер теперь звали Элисон Руис, было ей двадцать пять (ха-ха, но все равно спасибо!), родилась она в Мадриде (теперь спасибо папе, он там работал полтора года, кое-что Джессика помнила), ростом была пониже Джессики, но не намного, глаза имела карие (пока неясно, что с этим делать), а волосы — черные (ну цвет волос женщины — это в наши дни условность, даже полиция это понимает).

Еще в конверте находились документы для самого Пабло, толстая пачка денег — доллары, насколько Джессика успела заметить, — и записка от Пабло с указаниями, что следует делать, если ему, Пабло, придется немного отстать. Джонни начал читать, и вот тут Джессику слегка накрыло. Нет, она не обольщалась — Пабло и Пилар были преступниками и бежали от правосудия. Но в том, как этот самый Пабло тщательно заботился о своей возлюбленной, как продумывал малейшие детали ее побега, было нечто трогательное и берущее за душу. Джессика неожиданно громко всхлипнула, представив себе Пилар, лежащую в каменном подвале в двух шагах от свободы, о которой она так мечтала; задумавшись о Пабло, который умирал, не зная, что идет навстречу своей возлюбленной… о себе, несчастной блондинке, за которую никто и никогда не умирал, для которой никто не подготовит побег и фальшивые документы, не прикажет своему подручному заботиться о ней…

Рука Джонни неожиданно накрыла ее плечо.

— Прости, сестренка. Я плохо про тебя подумал и ошибся. Не плачь о Пабло. Возможно, он и не в раю… но ведь и мы вряд ли туда попадем, правда? А насчет меня не бойся. Я тебя не брошу. Мы с твоим Пабло были вроде как побратимы… короче, раз он просил позаботиться о тебе, я это сделаю.

— Джонни… Надо что-то сделать с глазами.

— В смысле? Ах вон что… Да, неувязочка. Наверное, впопыхах ксивы делали. Что ж, в любом случае до завтрашнего вечера мы должны успеть. Парик — это не проблема, а с глазами — к счастью, теперь есть разноцветные линзы, к тому же мы в Касабланке.

— Ну и что?

— В Касабланке можно достать все.

— А на каком корабле мы поплывем?

— На «Королеве Виктории», только вот… честно говоря, я не планировал…

— Нет! То есть, наоборот, да! Джонни, ты обещал! Я боюсь плыть одна, меня сразу же раскроют!

— Не ори. Хорошо, на кораблике сплаваем вместе, благо документы есть, но только до порта назначения. Потом я сойду.

— А куда идет корабль?

— Понятия не имею. Узнаем завтра. Сейчас надо тебя уложить спать.

— Куда?!

— В постель, естественно. Думаю, тебе уже осточертело спать на нарах.

— О да! Но как же мы попадем в гостиницу?

Джессика инстинктивно чувствовала, что о таких глупостях приличная королева преступного мира спрашивать не должна, но остановиться не могла. Джонни же с немалым сочувствием думал: насколько же эта девочка увязла в криминале — она даже понятия не имеет, как живут нормальные люди! Просто зарегистрироваться в гостинице и получить номер — такое и в голову ей не приходит.

Примерно через двадцать минут Джонни Огилви заглушил мотор возле небольшого мотеля на выезде из города. Было три часа ночи, и над Касабланкой висела огромная оранжевая луна. Джессика мирно спала на заднем сиденье.

Джонни заплатил сонному хозяину мотеля двойной тариф и не стал вдаваться в подробности относительно своей спутницы — собственно, он даже не упомянул о ее наличии. Взяв ключ, он вышел из конторы, а хозяин погрузился обратно в крепкий и сладостный сон.

Номер не блистал роскошью, кровать была всего одна, но зато широкая и застеленная чистым бельем, а из крана в душе текла настоящая горячая вода, и на полочке стоял забытый кем-то из прежних постояльцев пузырек с шампунем. Джонни осторожно внес Джессику в номер, ногой прикрыл за собой дверь и бережно опустил девушку на покрывало, невольно любуясь ею.