Между небом и тобой - [61]
– Потерпи минутку, и я помашу тебе снизу. Если бы тут было опасно, они перегородили бы вход на тропу барьером или цепочкой.
– Никто не может поставить ограду вокруг всей скалы! Тебе мало этого объявления?
– А оно просто чтобы пугать людей.
– Что я скажу папе?
Она окидывает меня с головы до ног презрительным взглядом и опять усмехается:
– Что я самая храбрая. Что ты старше, а я храбрее тебя.
И идет по тропинке.
Не хочу на это смотреть. Я ее предупредила, даже не один раз предупредила, она знает, что ей грозит. Ее мамаша меня убьет, а папа будет любить еще меньше, чем сейчас. И вдруг мне приходит в голову совершенно жуткая мысль: если Шарлотта убьется, у папы останется только одна дочка и он меня узнает получше. Он вернется ради меня на остров, и мы выйдем вместе на берег и будем играть на саксе, тоже вместе. И все станет так, будто никакой Шарлотты никогда и не было. Трясу изо всех сил головой, чтобы прогнать эти гадкие мысли. Запрещаю себе думать об этом. У папы две дочки, две!
– Эй, ты где? Я пока жива, и тут просто суперски красиво!
Шарлотта скрылась в расщелине, ее голос доносится до меня откуда-то издалека, глухой такой. Поворачиваюсь и собираюсь уйти. Я тоже умею врать. Скажу Альбене, что ее дочь от меня сбежала и я понятия не имею, куда делась. Море выбросит ее тело не раньше чем через девять дней. Никто нас не видел, никаких свидетелей. Папа ничего не узнает. Я ей не нянька. И я-то люблю жизнь.
– Эй! Иди ко мне! Здесь так красиво! – кричит она.
– Я возвращаюсь домой.
– Нет! Не уходи! – В ее голосе тревога.
Надо было мне сообразить раньше: единственный способ ее удержать – это бросить. Когда дразнить некого, дразниться неинтересно. Воздушный шарик сдулся. Мне становится легче, я улыбаюсь. Никогда, никогда я не буду единственной папиной дочерью, я дорожу тем, что у меня есть сестра. Папа все-таки меня немножечко любит. Альбена не любит, ну и пусть, всем не понравишься. У меня есть мама и Жо. У меня всегда будут мама и Жо. И ты, Лу, хоть я тебя больше и не вижу.
– Я поднимаюсь, подожди меня, не уходи!
– Мне плевать, что ты делаешь, пока!
Шарлотта не упала, мы вернемся домой вместе, все хорошо, что хорошо кончается, ура! Вижу, как над краем расщелины появляется ее макушка, потом раскрасневшееся лицо. Она задыхается, потому что поднималась слишком быстро.
– Я тут, По…
И тут она соскальзывает с тропы, машет руками, пытаясь хоть за что-нибудь ухватиться, но ничего не получается. Ее голова исчезает. Я слышу долгий крик, потом треск ломающихся веток. Зову ее очень-очень громко. Бегу к обрыву. Ее не видно. Ору не своим голосом:
– Шарлооооттаааа!
Молчание длится бесконечно, потом она отвечает, но как-то странно, отрывисто:
– По… По…
– Ты жива! Спасибо! Спасибо! Спасибо!
Я благодарю Посейдона, Нептуна, всех морских богов, которые не захотели отнять у меня младшую сестру.
– Я… не… в воде…
– Какое счастье! Ты ударилась? Тебе больно?
– Я… недалеко… от края…Тут скользко…Ты была права…
Какая теперь разница, права я была или нет! Главное, я не могу спуститься, чтобы ей помочь. Если я тоже поскользнусь, никто никогда не узнает, где мы, куда девались. Подползаю к обрыву и смотрю вниз. Моя голова чуть-чуть выступает за край расщелины. И я ее вижу! Вон оно там, оранжевое пятнышко посреди всего зеленого! Она упала животом на куст, который и не дал ей падать дальше, но перевернуться на спину не может: Шарлотта не застегнула кофту, сломанная ветка продырявила ее майку и воткнулась прямо в грудь. Меня тошнит чем-то горьким.
– У меня… внутри… какой-то… кусок дерева… – стонет Шарлотта.
Я никогда не видела фильмов ужасов, но, наверное, там все происходит примерно так. Передо мной все начинает плыть, но я беру себя в руки – сейчас нельзя киснуть и расслабляться.
– Не шевелись! Главное – не шевелись! Я сейчас кого-нибудь приведу!
Но она шевелит рукой, медленно тянется к ветке.
– Не… бро… сай меня! Я… сейчас… вытащу… это де…
– НЕТ!!! Не трогай ветку!
Сразу вспоминаю историю про мальчика Таши из Бутана, как Жо его спас. Надо, чтобы Шарлотта мне поверила. Изо всех сил стараюсь казаться спокойной, вот только голос дрожит, как бы меня не выдал. И пот заливает глаза.
– Это очень-очень важно, Шарлотта, самое сейчас главное – не дотрагиваться до ветки. Ее нельзя вытаскивать!
– Я… не… хочу… жить… так… с ней… всю… жизнь, – в ужасе говорит сестра. – Не… хочу… чтобы… сквозь… меня… росло… дерево…
– Знаешь историю про Жо и маленького бутанского мальчика?
– Нет…
– Мальчику попала в грудь стрела, а его мама не знала, что нельзя, и стрелу вытащила. Хорошо, что это видел Жо. Он подбежал к мальчику и быстро заткнул пальцем дырку от стрелы. И отвез Таши в больницу, где его прооперировали, и мальчик выздоровел. Сейчас он взрослый и пишет Жо каждый год письма – благодарит его.
– Тогда… беги… за Грэм…
Ура, она поняла!
– Бегу. Постараюсь вернуться как можно быстрее. Жо точно тебя спасет. Только не трогай эту ветку!
– А если… я… умру… я увижу… там… Грэнни?
Мне нельзя плакать, и я кричу:
– Если ты умрешь, тебе придется каждый день лопать только то, что она готовит, нет уж, держись!
Мчусь по дороге, пытаясь вспомнить дедушкины рисунки. За ребрами – легкие. Там есть кость, похожая на галстук, но я забыла, как она называется. И еще там сердце.
В карьере сотрудника крупной московской ИТ-компании Алексея происходит неожиданный поворот, когда он получает предложение присоединиться к группе специалистов, называющих себя членами тайной организации, использующей мощь современных технологий для того, чтобы управлять судьбами мира. Ему предстоит разобраться, что связывает успешного российского бизнесмена с темными культами, возникшими в средневековом Тибете.
Крым, подзабытые девяностые – время взлетов и падений, шансов и неудач… Аромат соевого мяса на сковородке, драные кроссовки, спортивные костюмы, сигареты «More» и ликер «Amaretto», наркотики, рэкет, мафиозные разборки, будни крымской милиции, аферисты всех мастей и «хомо советикус» во всех его вариантах… Дима Цыпердюк, он же Цыпа, бросает лоток на базаре и подается в журналисты. С первого дня оказавшись в яростном водовороте событий, Цыпа проявляет изобретательность, достойную великого комбинатора.
Перед вами ироничные и автобиографичные эссе о жизни женщины в период, когда мудрость приходит на место молодости, от талантливого режиссера и писателя Норы Эфрон. Эта книга — откровенный, веселый взгляд на женщину, которая становится старше и сталкивается с новыми сложностями. Например, изменившимися отношениями между ней и уже почти самостоятельными детьми, выбором одежды, скрывающей недостатки, или невозможностью отыскать в продаже лакомство «как двадцать лет назад». Книга полна мудрости, заставляет смеяться вслух и понравится всем женщинам, вне зависимости от возраста.
Италия на рубеже XV–XVI веков. Эпоха Возрождения. Судьба великого флорентийского живописца, скульптора и ученого Леонардо да Винчи была не менее невероятна и загадочна, чем сами произведения и проекты, которые он завещал человечеству. В книге Дмитрия Мережковского делается попытка ответить на некоторые вопросы, связанные с личностью Леонардо. Какую власть над душой художника имела Джоконда? Почему великий Микеланджело так сильно ненавидел автора «Тайной вечери»? Правда ли, что Леонардо был еретиком и безбожником, который посредством математики и черной магии сумел проникнуть в самые сокровенные тайны природы? Целая вереница колоритных исторических персонажей появляется на страницах романа: яростный проповедник Савонарола и распутный римский папа Александр Борджа, мудрый и безжалостный политик Никколо Макиавелли и блистательный французский король Франциск I.
Юсиф Самедоглу — известный азербайджанский прозаик и кинодраматург, автор нескольких сборников новелл и романа «День казни», получившего широкий резонанс не только в республиканской, но и во всесоюзной прессе. Во всех своих произведениях писатель неизменно разрабатывает сложные социально-философские проблемы, не обходя острых углов, показывает внутренний мир человека, такой огромный, сложный и противоречивый. Рассказ из журнала «Огонёк» № 7 1987.
Том Роуз – не слишком удачливый руководитель крошечного провинциального театра и преданный отец-одиночка. Много лет назад жена оставила Тома с маленькой дочерью Ханной, у которой обнаружили тяжелую болезнь сердца. Девочка постоянно находится на грани между жизнью и смертью. И теперь каждый год в день рождения Ханны Том и его труппа устраивают для нее специальный спектакль. Том хочет сделать для дочери каждый момент волшебным. Эти дни чудес, как он их называет, внушают больному ребенку веру в чудо и надежду на выздоровление. Ханне скоро исполнится шестнадцать, и гиперопека отца начинает тяготить ее, девушке хочется расправить крылья, а тут еще и театр находится под угрозой закрытия.