Между небом и тобой - [45]
– И последний мой подарок, – говорит Сара.
Опять гаснет свет, а на экране следуют один за другим отрывки из фильмов, сюжет которых строится вокруг Рождества.
Комедии чередуются с драмами. За «Дедом Морозом-отморозком» с актерами театра «Сплендид» идет «Рождественская елка» с Уильямом Холденом, Бурвилем и Вирной Лизи. Потом «Эта прекрасная жизнь» с твоим идолом Джеймсом Стюартом, следом – «Рождество в Александрии» со Стивеном Маккуином и Роджером Муром. За ним – «Белое Рождество» с Бингом Кросби и «Один дома», где в главной роли Маколей Калкин. И еще «Чудо на 34-й улице» на пару с «Рождественской историей», а напоследок – «Счастливого Рождества» с Дианой Крюгер, Гийомом Кане и Дэном Буном, фильм, основанный на реальном событии, которое вошло в историю как Рождественское перемирие. Действие разворачивается в окопах и берет за душу любого из зрителей, чьи деды пережили Первую мировую.
И снова в зале светло. Мужчины и женщины, привыкшие страдать в одиночестве за дверью своей палаты, делятся своими чувствами, своими воспоминаниями – как те, кто живет в общежитии.
– Я ходил с женой в кино на Бульварах…
– Когда я был мальчишкой, мы с друзьями пробирались в зал с черного хода.
– Это была всегдашняя мечта – сходить в кино…
– Единственное место, где можно было пообниматься в темноте…
– Муж сделал мне предложение во время сеанса.
– С тех пор как овдовела, не переношу фильмов про любовь.
– А я, с тех пор как состарился, – фильмов, в которых играют молодые красавцы.
– Но мы ведь тоже были молодыми и красивыми! – возражает человек в красно-черной рубашке.
Мой сосед, тот, что беспокоился, не упаду ли я, смеется. У него, как у меня, накинут на плечи свитер, такое редко увидишь, я не мог не заметить, да к тому же этот кашемировый свитер светло-зеленый – в тон глазам.
– Пора включать музыку!
Наша дочка уезжает в своей коляске со сцены, на смену ей выходит женщина с седыми, затянутыми в узел волосами. Она садится за пианино и играет песню Тино Росси о Пер-Ноэле, играет задорно, но волшебство кончилось, феи с золотыми волосами больше нет.
– Уберите старушенцию и верните сексушную блондиночку! – орет какой-то кретин в инвалидной коляске, изо рта у него воняет. – Ойёёй, как я бы с ней перепихнулся прямо в коляске!
– Имейте в виду, месье, что вы говорите о моей сестре, – кричит итальянец со свитером на плечах.
– Черт! Откуда мне было знать? Такая классная девчонка… очень даже для этого дела годится, че, не так?
– Вас в детстве не научили уважать женщин?
Кретин разворачивает свою коляску и покидает поле боя.
– Девушка на самом деле ваша сестра? – спрашиваю я у зеленоглазого.
Он мотает головой:
– Первый раз в жизни видел. Но у меня есть сестра, мы двойняшки. Если какой-нибудь болван посмеет отнестись к ней непочтительно, я был бы счастлив, окажись рядом чей-то брат, который намылит ему шею.
Киваю. Это мне понятно.
– Но я никогда не видел такой неотразимо прекрасной женщины, – шепчет итальянец. – Была б она не в больнице, пригласил бы ее на ужин.
– Она не лежит в больнице, – уточняю я, – она из волонтеров.
– Questa donna и stupenda, роскошная, изумительная женщина! – Молодой человек окончательно покорен нашей Сарой.
– Моя жена тоже была прекрасна, – вздыхает черно-красный инвалид.
– И моя была восхитительна, – откликаюсь я.
Мне приятно говорить о тебе с этими незнакомыми людьми. Чем лежать под землей Груа, лучше бы ты поиздевалась, как только ты умела, над несчастной индейкой, которая ничего плохого тебе не сделала, а я бы тебе помог…
– Меня зовут Эрик, – говорит клетчатый.
– А меня Жозеф.
Эрик представляет мне своего спутника:
– Это Федерико, мой сосед по площадке. Он живет в Венеции, но часто приезжает в Париж по работе. Тебя наверняка ждут, сынок, не задерживайся!
– Я еду к друзьям в Шату[99]. А вы сегодня лучше выглядите, чем две недели назад.
– Я упал с лестницы и сломал шейку бедра, – объясняет мне Эрик. – Упал и лежал в подъезде, в темноте, ждал, пока придет кто-нибудь из соседей. Первым пришел Федерико.
– Вы тезка Феллини, – не могу удержаться я.
– И не случайно! Мой дедушка снимался у него в массовках, отец работал на студии «Чинечитта»[100], сестру назвали Джульеттой. Все в нашей семье помешаны на кино, и я веду киноклуб в университете, в котором преподаю.
Одна из твоих шуточек, Лу? Ты посылаешь мне иллюзию, химеру? Или – надежду?
– Ваша жена путешествует с вами?
– Я не женат. Знаете, такой человек, как я, постоянно мотающийся из Италии во Францию и обратно, совсем не подарок.
– Зато у меня есть подарок для вас! (Итальянец смотрит удивленно.) Счастливого Рождества, Федерико! И знайте, что у donna stupenda, с которой вам так хотелось вместе поужинать, есть на предплечьях татуировки – портреты Феллини и Мазины. Если скажете ей, что ваша семья была с ними знакома, держу пари, она примет приглашение.
Мне не хочется возвращаться на бульвар Монпарнас, раз ты меня там не ждешь. Рождественские телепрограммы – сплошное жульничество, ведущие в вечерних платьях и костюмах делают вид, что встречают праздник вместе с нами, хотя передача идет в записи. Мошенники! Впрочем, я тоже мошенничаю, скрывая от детей твое поручение.
