Между нами война - [69]

Шрифт
Интервал

На рассвете Эрис, как обычно, выполнила свои занятия по дому и направилась в гарнизон, надев свою маску строгой сдержанности. Необыкновенное волнение давило ей на шею.

Она вошла внутрь — привычно прибыв раньше всех. Она всегда из свободной лиги приходила первой. Старый сторож спал. Он не требовался здесь, в части — это был просто выживший из ума старик, которому сердобольные военные подкидывали дешевого вина. Говорят, он сам когда-то воевал, даже был героем. Старик все еще считал себя частью армии. Поэтому-то его и не выгнали. Приставили для него сторожку. Сидит выпивоха в ней днем и ночью, полагая, что все еще охраняет объект. Печально и противозаконно…

Вчерашние часовые еще дежурили. Кивнув им с достоинством и выдержкой, Эрис направилась в уделенное специально для нее маленькое тёмное помещение каструма — так они с ребятами в шутку называли часть, на древнеримский лад.

Войдя, она скинула свою плащевку. Аккуратно повесив ее на гвоздь, Эрис взяла старые простенькие латы. Надев щитки-поножи, принялась одевать броню и нарукавники. Эти движения были настолько отработаны, что выполнялись не осознанно, на автомате. Взяв свои ножны, она прикрепила их к тугому поясу. Проверив, в порядке ли меч, одела новый закрытый шлем и направилась к выходу.

Таррос уже давно был на ногах. Утро было довольно свежим и сегодня по плану была реставрация забора по всему периметру. Командир, одевшись в рабочую одежду, случайно взглянул в разноцветное пыльное окно — на площадке пока не было никого, ни учителя, ни ребят. Но вот своей прямой уверенной походкой летит Эрис. Что она делает? Как ему подойти к этой колкой девушке? А если она опять нагрубит? А может, применить авторитет?

Нет, ерунда. Её противостоящий всему характер усугубит всё, лишь только Таррос покажет силу…

Так или иначе, он вышел. Сердце его громко стучало, как у неискушенного мальчишки, но он глушил свои эмоции.

Эрис вытащила меч. Она разминалась, принеся второй из подсобки, молниеносно, со свистом разрезая воздух блестящей сталью. Кисти её рук были расслаблены и подвижно крутились в запястьях. Таррос встал на пороге и тихо наблюдал, как она, стоя к нему спиной, мастерски лавирует сразу обоими оружиями, создавая вокруг себя мелькающую непроходимую преграду — стоит подойти поближе, и ты упадешь, сраженный. Так же и с самой собой — Эрис выставила невидимую преграду любому, кто хочет приблизиться к ней. И точно также поражает словами и поступками, отбивая всякую охоту стремящегося. Но Только не у командира. Он решил, что несмотря ни на что, добьется ее расположения.

— Эрис! — прямо за собой ей послышался знакомый голос.

«Ну почему он такой назойливый?» — подумала девушка, и от резко нахлынувшей неуверенности в себе её мечи запутались друг о друга и с лязганьем упали на песок.

— Приветствую Вас, командир Таррос. — не смотря на него, ответила Эрис.

— Здравствуй. — он перепрыгнул через барьер, дав мощный толчок сильными ногами и уперевшись правой рукой на высокую перекладину.

— Не стоит, я сама. — Эрис холодным тоном остановила командира, поднимающего ее мечи, но не успела — один оказался в его руке.

— Я хотел помочь. — тихо сказал он, смотрев на свои ладони.

— Я не нуждаюсь в чьей-либо помощи, командир. Благодарю. — она принялась быстро жонглировать одним мечом, сияние которого образовало вокруг неё круглый ореол.

— Капитан в шлеме, ты прекрасно владеешь гладиусом. — заметил Таррос.

— Не идеально. — отрезала она, медленно уходя от него, не прекращая своих действий.

— Эрис! Остановись на мгновенье! — он не хотел повысить тон, но его голос привык к грубости.

Эрис замерла. Её нутро вздрогнуло от такой резкости.

— Что Вам нужно? Приказывайте. — ответила она, развернувшись и вставив меч в ножны.

— Я не приказывать пришел. — он помолчал немного. — Я извиниться хочу. За вчерашнее. — Его выражение лица было пристыженным, вызвавшим в девушке сочувствие. Он смотрел на неё с какой-то опаской, видимо боясь, что она снова выкинет какую-нибудь штуку.

— А что, вчера что-то случилось? — спросила она, сняв шлем.

— Я… Ну ты же сама знаешь, не делай из меня идиота, Эрис! — его голос стал нервно срываться.

— Вам же нравилось, когда я это делаю. — она посмотрела на него. — Стыдно озвучить вслух то, что вчера натворили? — её брови поднялись, а лицо не выражало эмоций. — А вот я ничего не помню. — просто ответила она, пожав плечами.

— Как ничего?

— Вот так. — она выхватила из его руки меч, без опаски взяв за острие.

— И ты не помнишь, что я сказал? — удивленно спросил Таррос.

— Не помню. — она помахала головой из стороны в сторону. — Но моя память может вернуться, только если Вам будет угодно. — она глубоко вдохнула. — Зависит от Вашего поведения! — воскликнула Эрис, улыбнувшись. Таррос заметил маленькую милую ямочку на её белом подбородке. Он улыбнулся в ответ.

— Как же ты так просто меня прощаешь?

— Я ненавижу злопамятных людей. Не переношу их. Если человек искренне раскаялся, следует пойти ему навстречу.

— Ты молодец, капитан в шлеме! — воскликнул он.

— Командир, наверняка у Вас много дел.

— Я уже ухожу. — сказал он.

— Я буду помогать. Поручите мне дело. — уверенно сказала Эрис, положив второй меч на плечи и повесив руки на нём. — Не сочтите меня за арделио, это позор.


Рекомендуем почитать
Найденные ветви

После восемнадцати лет отсутствия Джек Тернер возвращается домой, чтобы открыть свою юридическую фирму. Теперь он успешный адвокат по уголовным делам, но все также чувствует себя потерянным. Который год Джека преследует ощущение, что он что-то упускает в жизни. Будь это оставшиеся без ответа вопросы о его брате или многообещающий роман с Дженни Уолтон. Джек опасается сближаться с кем-либо, кроме нескольких надежных друзей и своих любимых собак. Но когда ему поручают защиту семнадцатилетней девушки, обвиняемой в продаже наркотиков, и его врага детства в деле о вооруженном ограблении, Джек вынужден переоценить свое прошлое и задуматься о собственных ошибках в общении с другими.


Манчестерский дневник

Повествование ведёт некий Леви — уроженец г. Ленинграда, проживающий в еврейском гетто Антверпена. У шамеша синагоги «Ван ден Нест» Леви спрашивает о возможности остановиться на «пару дней» у семьи его новоявленного зятя, чтобы поближе познакомиться с жизнью английских евреев. Гуляя по улицам Манчестера «еврейского» и Манчестера «светского», в его памяти и воображении всплывают воспоминания, связанные с Ленинским районом города Ленинграда, на одной из улиц которого в квартирах домов скрывается отдельный, особенный роман, зачастую переполненный болью и безнадёжностью.


Воображаемые жизни Джеймса Понеке

Что скрывается за той маской, что носит каждый из нас? «Воображаемые жизни Джеймса Понеке» – роман новозеландской писательницы Тины Макерети, глубокий, красочный и захватывающий. Джеймс Понеке – юный сирота-маори. Всю свою жизнь он мечтал путешествовать, и, когда английский художник, по долгу службы оказавшийся в Новой Зеландии, приглашает его в Лондон, Джеймс спешит принять предложение. Теперь он – часть шоу, живой экспонат. Проводит свои дни, наряженный в национальную одежду, и каждый за плату может поглазеть на него.


Дневник инвалида

Село Белогорье. Храм в честь иконы Божьей Матери «Живоносный источник». Воскресная литургия. Молитвенный дух объединяет всех людей. Среди молящихся есть молодой парень в инвалидной коляске, это Максим. Максим большой молодец, ему все дается с трудом: преодолевать дорогу, писать письма, разговаривать, что-то держать руками, даже принимать пищу. Но он не унывает, старается справляться со всеми трудностями. У Максима нет памяти, поэтому он часто пользуется словами других людей, но это не беда. Самое главное – он хочет стать нужным другим, поделиться своими мыслями, мечтами и фантазиями.


Разве это проблема?

Скорее рассказ, чем книга. Разрушенные представления, юношеский максимализм и размышления, размышления, размышления… Нет, здесь нет большой трагедии, здесь просто мир, с виду спокойный, но так бурно переживаемый.


Козлиная песнь

Эта странная, на грани безумия, история, рассказанная современной нидерландской писательницей Мариет Мейстер (р. 1958), есть, в сущности, не что иное, как трогательная и щемящая повесть о первой любви.