Между нами война - [50]

— Это все? — спросил Таррос.

— Да, пожалуй. — Алессандро улыбнулся.

— Говори, что видел? — командир весь напрягся, желая услышать что-либо, связанное с Эрис.

— Ладно. — он приблизил свой стул к стулу Тарроса. — Знаешь, твоя потная тушка была такой жалкой сегодня.

— Ты что, совсем идиот?! — удивляясь, спросил командир.

— Слушай молча! Эта милая сострадательная девочка сидела около тебя и не брезговала обтирать твой вонючий пот и кровавые слюни. — он засмеялся.

— Откуда тебе знать? — с недоверием спросил он.

— Лекарь сказал. Ещё он сказал, что девушка интересовалась о серьезности твоей травмы и о том, будешь ли ты жить.

— Это ни о чём не говорит. Возможно, она просто чувствовала вину.

— Нет, в твои-то годы и не понимать такое… — он с укором мотал головой из стороны в сторону. — Я подошел с Каллистой, Джузеппе, Лючией.

— Я не пойму, зачем дочь Бартоломео вообще появилась там. — с отвращением сказал Таррос.

— Да! Зачем незамужней сеньоре подходить к бедному поверженному герою? Совсем не ясно…

— Не мели лишнего.

Таррос нахмурился. Он даже глядеть не желал на Лючию, пестревшую и переливающуюся роскошью, кутавшей ее распутное тело, однажды уже испробованное им. А она только и ждала, когда же наконец Таррос обратит на нее внимание.

— Ну так вот. Каллиста, моя милая Каллиста не удержалась от сентиментальностей. Она, плача, взяла твою руку. И, если бы ты видел, какую печаль я уловил в глазах Эрис, которые смотрели то на Джузеппе, то на его мать.

— И что ты хочешь этим сказать?

— Я предполагаю, она подумала, что ты женат.

— Да? Вот уморил… — Таррос умеренно засмеялся.

— Да-да. Но это еще не все.

— Не тяни. Если бы ты был судьей, твои обвиняемые умирали бы еще до оглашения приговора.

— Но я же не судья. — медленно выговорил он. — Да и ты не обвиняемый…

— Алессандро! — перебил он его.

— Потом мы познакомились и Эрис просто расцвела, узнав, кем мы являемся тебе на самом деле.

— Так уж и обрадовалась?

— Да. Уверяю.

— И всё? — спросил командир.

— Лючия… Эрис такая обходительная девушка — даже занимаясь нашим суровым делом, требующим несгибаемости и крепкого словца, еще и умудряется быть крайне вежливой. — продолжил Алессандро.

— К чему это ты?

— Она улыбнулась Лючии, когда я и Каллиста знакомились с Эрис. Но высокомерная дочь camerlenghi *один из 2, а затем 4 казначеев, управл. экономикой Крита (венец. средневек.) * пренебрегла ею.

— И что дальше? — его синие глаза заблестели еще сильнее.

— Эрис наградила ее мужским взглядом. Будто б мысленно воткнула свой клинок ей в живот. Я сам видел, было очень интересно! Трусливая Лючия только отвела глаза. Но Эрис — просто огонь! — эта фраза не понравилась Тарросу. — Засобиравшаяся уходить, она резко передумала назло Лючии, нахально усевшись у твоей бедовой головы. Я чуть было не рассмеялся. Это надо было видеть. Это была немая битва.

— Серьезно? Как считаешь, что двигало Эрис? — взволнованно спросил Таррос.

— Он еще спрашивает. Ревность, конечно. Она приревновала тебя. — заключил Алессандро.

Командир улыбнулся.

— Я должен идти. Мне надо извиниться перед ней. — Таррос с грохотом вскочил.

— Ты что? Имей гордость! — воскликнул Алессандро ему вслед, но друг уже не слышал его, выскользнув в коридор на глазах у взбесившейся Лючии.

Глава тринадцатая

Эрис, выйдя из залы, сразу почувствовала, как тяжелая густая атмосфера пиршественной комнаты спала с её плеч и осталась за спиной. Она направилась в главный коридор к выходу из катакомб.

Эрис вышла на площадку. Стражники занимали свои посты. Лунный свет рассеивался по всей округе, даря сияющее вдохновение. Наконец-то свежий воздух! Она шла вперед, и влага, навеянная с моря, усеивала её кожу мириадами невидимых брызг, принося ощущение прохладной свежести.

«Пойду — ка я на маяк! ” — решила она.

Эрис шла бесшумно и быстро. Дойдя до входной арки, выложенной камнями, она встретилась с преградившим путь дежурным солдатом.

— Стой! Сюда посторонним не положено! — сказал он, преграждая путь и сохраняя строгость.

— Я ненадолго! — грубо и серьезно ответила она. — Я только посмотреть.

— У меня есть строгий приказ. — ответил он неумолимо.

Эрис отчаялась. А ведь ей так мечталось с самого первого дня посмотреть на окружающие виды с этой прелестной вышки! Но она не сдалась. Быстро взяв себя в руки, Эрис оценила ситуацию и ей в голову пришла противная её устоям, идея. Она решилась в первый и последний раз в жизни применить самое разрушающее оружие, данное ей Богом — её женственную красоту. Она, смущенно улыбаясь, посмотрела на стражника из-под своих угольных длинных ресниц, почтительно говоря:

— Сегноре. Я понимаю, что такой честный и бравый солдат, как Вы, не может нарушить приказ.

— Уходите, сеньорита! — его голос зазвучал напугано. Эрис это страшно забавило и придало уверенности в правильности своих действий.

— Сегноре. Я не вправе настаивать, но если бы Вы мне разрешили пройти, я бы посчитала Вас настоящим рыцарем, уважившим слабую сеньориту… — она сделала грустный и беззащитный вид.

— Сеньорита. Прошу Вас, не просите меня, если я нарушу приказ, меня подвергнут наказанию… — промолвил смущенный дежурный уже почтительным, понимающим тоном.