Между нами горы - [86]

…Забавно, в своей жизни я любил двух женщин, и теперь я лишился обеих. Интересно, как это расценивать? Я хотел преподнести вам подарок, но что сравнится с тем, что преподнесли мне вы?

Эшли… в благодарность за одно это… я желаю вам всяческого счастья.

Я выглядывал из-за ствола кизила и пялился в окно. Она смеялась. У нее на шее висел бриллиант, свадебный подарок Винса. Ей шли бриллианты. Ей шло все на свете.

Я оставил диктофон включенным на запись, нашел в кармане две последние запасные батарейки, скрепил их резинкой, засунул все это в коробочку, закрыл крышку, перевязал ленточкой и, не приложив карточки, шмыгнул в заднюю дверь и спрятал свой подарок под горой других подарков. Через 36 часов они улетят на две недели в Италию. Она найдет мой подарок, когда вернется.

Я прошагал через темный сад, завел машину и покатил по шоссе I-75 на юг. Ночь была теплая, и я приехал домой с опущенными стеклами, весь в поту. Обычное дело.

Дома я переоделся, взял второй новый диктофон и вышел на пляж, к самой кромке воды. Я провел там много времени. Лайнус со своим одеялом, вылитый персонаж комикса[25]. Пятясь от океанской воды и пены, я крутил в руках диктофон, не зная, что сказать, с чего начать.

Когда из-за горизонта стало выползать солнце, я включил запись, сделал три шага вперед и зашвырнул диктофон так далеко, как смог. Он перевернулся и канул в утренний свет, в пену откатывающейся волны.

Глава 51

Меня разбудило мяуканье кошек на крыльце. Их число пополнилось, завсегдатаи привели друзей. Возглавлял нашествие красивый черный кот с белыми лапками. Я дал ему кличку Сокс. Его подругой была игривая, легко переходившая на ласковое урчание кошечка с длинным хвостом, длинными усами, острыми ушками. Вечно она терлась об мои ноги и норовила запрыгнуть на колени. Ее я прозвал Эшли.

Я взял отгул и решил провести его дома. Опираться на ограждение веранды с горячей кружкой в руках, пялиться на океан, слушать волны, дискутировать с кошками. Ловить отзвуки смеха. Эшли всегда была неподалеку: и кошка, и память. Я долго вспоминал снежные горы и вскоре после наступления темноты задремал. Мне приснилось, что она сидит с Винсом в гондоле под ярким солнцем Венеции. Она прильнула к нему, он ее обнимает. Оба загорелые и выглядят счастливыми.

Мне эта картина не понравилась.

За несколько часов до рассвета я сполз с кровати. Полная луна висела низко над горизонтом, отражаясь в каждой набегающей волне и беззвучно отбрасывая на пляж мою тень. Я зашнуровал кроссовки, наслаждаясь теплым бризом. Над моей головой тихо пролетал клин пеликанов, ловя восходящие воздушные потоки и перечеркивая своей тенью мою.

Я побежал на юг, борясь с ветром. Был отлив, весь пляж принадлежал мне. Я бежал вдоль извилистого края воды час, другой. В дюны вел одинокий след черепахи, выбравшей эту ночь для того, чтобы отложить яйца.

Когда вдали показался Сент-Огастин, я развернулся, опустил на глаза темные очки и устремился назад, домой. Всходило солнце, ветер подгонял меня в спину. Не было ни мороза, ни всепроникающего снега, ни его вкуса во рту, напоминающего о голоде, ни белой пустыни, ни тяжести саней, ни – это было заметнее всего – голоса Эшли.

На полпути я повстречал возвращавшуюся к воде черепаху-мать, изнуренную проделанной за ночь работой. Она была крупной, старой, оставляла за собой глубокие борозды в песке. Встретив первую волну, она искупалась, вынырнула и заскользила по водной глади, блестя панцирем. Несколько минут – и она исчезла из виду. Говорят, головастые морские черепахи живут по двести лет. Мне хотелось думать, что это моя давняя знакомая.

Я наблюдал за ее исчезновением. Я видел закат и восход.

Странно. Этого я не ожидал.

Я миновал вход в Гуана Ривер Стейт Парк, увидел кондоминиум, замедлил бег, затрусил, перешел на шаг. Мои ребра зажили, я снова мог глубоко дышать, полностью выздоровел. Июльское солнце уже жарило вовсю. Вода превратилась в текучее синее стекло. Вблизи от берега плескалась стайка дельфинов, но черепахи-матери нигде не было видно. Ничего, скоро на пляже будет кишеть ее потомство.

Я не услышал шагов и вздрогнул, когда мне на плечо легла чья-то рука. Я узнал вены, веснушки там, где был след от часов.

Я обернулся. Передо мной стояла Эшли. Ветровка, беговые шорты, кроссовки. Глаза у нее были красные, влажные. Похоже, она здорово не выспалась. Она качала головой, указывая себе за спину, в сторону Атланты.

– Я надеялась, что вы придете. Но вы не пришли, и я… я потеряла сон. Я стала перебирать подарки, вскрывать наиболее интересные с виду. Лишь бы отвлечься от… от этого дня. – Она схватила меня за руки, потом двинула кулаком в грудь. На ее левой руке не было кольца. – Мои врачи говорят, что мне следует возобновить занятия бегом.

– Неплохая идея.

– Не люблю бегать одна.

– Я тоже.

Она рыла песок носком кроссовки. Сложив руки, Эшли прищурилась на поднимающееся солнце и сказала:

– Я хотела бы увидеть Рейчел. Вы нас познакомите?

Я молча кивнул.

– Прямо сейчас?

Мы зашагали по пляжу. Наш путь составил две мили. Дом, который я построил для Рейчел, стоял на дюнах, в окружении крупноплодных дубков и мятлика.