Между львом и лилией - [16]

.

Для убедительности он ладонью одной руки несколько раз с силой ударил сверху по кулаку второй, изображая, как ему казалось, процесс производства укола.

Однако маленький латинос усмотрел в жестикуляции Заката совсем другой процесс, потому как он отпрыгнул в самый дальний угол и прижался жопой к стене.

– Ты чего, болезный? – не понял его телодвижений Закат. – Ну-ка комм, леген вир унс хин унд фикен нихт майн гехирн[37].

– Ты неправильно ему говоришь, – подсказал ему из-за спины давящийся от смеха Хас. – Ему надо сказать: «Каброн, но пруебес ми пасиенсия и те вуэлвас локо»[38].

– Эй ты, каброн, – дисциплинированно повторил Закат. – Ну, ты, это… в общем, ты слышал… давай делай, как тебе сейчас только что сказали. – И он ткнул пальцем себе за спину, в направлении Хаса.

На беднягу жалко было смотреть. Он разразился быстрой непонятной речью минут на пять, в конце монолога сорвался на визг, а потом вообще заплакал.

– Чего это он? – недоуменно спросил Закат, поворачиваясь к переводчику.

– Он считает, что вы его сейчас хотите использовать как женщину, – пояснил тот. – А он этого не хочет. Он считает, что вы хотите воспользоваться его болезнью и сделать его своим… как это сказать… своим женой.

– Обалдел, что ли? – начал накаляться Закат. – На хрен он мне нужен, у меня дома жена есть. В общем, давай, талдычь ему, что я просто укол сделаю и все. Ничего больше.

Переводчик и больной вступили в длительную дискуссию между собой, в ходе которой переводчик пытался убедить своего оппонента, что это всего лишь доктор с бригадой «скорой помощи». А тот резонно возражал, что для укола достаточно и одного человека, к чему вся эта толпа? Путем длительных высоких переговоров стороны пришли к тому, что в помещении останется только Закат, а остальные будут наблюдать из коридора. Ложиться больной не будет, укол ему сделают стоя, причем для укола он спустит штаны только на одной булке и только чуть-чуть, чтобы иголка вошла. Закат, уставший от этой китайской дипломатии, как только пациент замер в позиции «сломанной березы», подошел, всадил шприц, как нож в тушу, быстро ввел сыворотку, отвесил пациенту леща и вышел на улицу, сунув в зубы сигарету. Подошел и встал рядом Хас, так же прикуривший местную продукцию табачной индустрии. Щурясь на солнце, он задумчиво сказал:

– Жаль, что у вас в Рязани испанский не учили…

– Меня здесь и на немецком прекрасно понимают, – ничтоже сумняшеся ответил Закат.

Где-то и когда-то. Капитан 3-го ранга Хасим Хасханов, позывной «Самум»

Дав отдохнуть восемь часов, Хас поднял группу. Все, у кого были на руках джиперы, сверили показания. У всех стояло на экране примерно одно и то же. Не было сомнений, что джиперы залипли. Север, который с утра пытался выйти на ОДС со штабом отряда, только удрученно разводил руками. Хасим за ночь так и не нашел ответа, что его беспокоит. Что-то неправильное было во всей этой ситуации. Хасим пока не находил ответа, что именно. И раненый… В нем тоже было что-то неправильное… На Кавказе уже сто лет не носили одежду из выделанных шкур. Жители одевались по-городскому, а «духи» – по-военному. То, что видел перед собой Хасим, напоминало ему охотника или траппера времен освоения Дикого Запада. Хасим, а точнее его отец, собрал полные собрания сочинений Фенимора Купера, Карла Мая, Луи Буссенара, Майн Рида и Луиса Ламура. Хас очень любил истории про индейцев и смотреть вестерны, особенно «спагетти»[39].

Но одно дело читать и смотреть, другое дело столкнуться вживую. Может, это отшельник какой? Люди периодически уходили в горы, либо искать какого-то просветления, либо просто устав от мирской суеты… Но опять же, одежда? У них она другая. Ладно, придет в себя – разберемся. А пока – вперед!

Группа построилась в боевой порядок, Хас дернул одну пару из тыльника[40], Дарт отстегнул от рюкзака и развернул легкие складные американские носилки, которые группа скинулась и купила для своих нужд. На носилки уложили раненого, спереди взялись парни из командирского «ядра», сзади – пара из тыльника. Группа начала движение.

Вдруг дорогу перешел – не перебежал, а именно степенно перешел – какой-то зверек, похожий то ли на байбака, то ли на огромную располневшую белку с коротким хвостом. Он посмотрел на Хаса, смешно повел носом и растворился в тумане с другой стороны тропинки. Хас мог поклясться, что никогда ранее таких не видел, но тем не менее у него появилось странное чувство дежавю.

Через некоторое время туман начал рассеиваться, и офицеры потихоньку начали наблюдать зеленые деревья вокруг, кустарники, траву и вообще, окружающий пейзаж. И через какое-мгновение от Лени пришла команда «Стой! Наблюдать», а через секунду «Командира в голову». Хас направился к Лене. Подойдя к нему, он увидел, что головняк сидел в круговой, а Леня недоуменно озирался.

– Что там? – тихонько спросил Хас.

– Это не тот лес.

– Что?!

Хаса было очень тяжело удивить или вывести из себя. Обычно он был крайне невозмутим. Но сейчас Лене удалось совершить невозможное.

– Что значит «не тот лес»?

– Посмотри сам, – Леня обвел рукой вокруг.

Действительно, они были в лесу, но это был уже совсем другой лес. Другие деревья и растения вокруг, другой пейзаж, даже воздух другой… Природа вокруг неуловимо изменилась. И Хас готов был поставить свою годовую зарплату на то, что это был точно не Кавказ. А странное животное – он вдруг вспомнил – было точь-в-точь похоже на Фила из «Дня сурка». Он перевел взгляд на Леню и чуть наклонил голову.