Между крестом и полумесяцем - [32]

— Что? Она была беременна? Спорю, что от кого-то другого.

В этот момент Мина не выдержал, и его кулак буквально влетел в челюсть собеседника, в ту же секунду мешком грохнувшегося на ковер.

— Ты за это ответишь! — закричал Антониус.

На кровати я нашла маленького медвежонка, которого положила в очередной пакет, а с полочки аккуратно собрала все банные принадлежности девушки. Когда я закрыла чемодан, Мина заметил ночник, стоявший на тумбе.

— Это мой подарок им на свадьбу. Марием такая же светлая и так же способна зажечь любой дом своим присутствием, даже дом этого гнойника… — Он опустил ночник в кулек. — А вот ее плеер.

Проверив ванную комнату и бросив в пакет халат Марием, мы быстро слетели со ступенек вниз. Питер помог нам погрузить все в багажник, и мы уехали.

— О чем ты думаешь? — спросила я, заметив задумчивый взгляд Мины.

— Этот трус сейчас побежит в полицию снимать побои и напишет на меня заявление. А мы… Что мы можем сделать? В этой стране все закрывают глаза на синяки, нанесенные мужьями женам. Здесь мусульманская страна, восемьдесят процентов жителей — мусульмане, а им разрешено священным писанием слегка ударить жену, тем более если муж подозревает ее в измене.

— Ну, — ответил Питер, — между «слегка ударить» и «избить до такой степени, что женщина теряет ребенка» есть большая разница. У меня друг работает в полиции. Я могу позвонить и предупредить его о том, что произошло. Если с Антониуса снимут побои, он сможет заявить на тебя в полицию. Позднее заявление Марием будет ему на руку. Если мы предупредим полицию заранее, позже, когда Марием будет нормально себя чувствовать, она сама расскажет, что случилось на самом деле. Я возьму справку из госпиталя о том, в каком состоянии она поступила.

— Доктор сказал, что он отвезет ее в государственный госпиталь.

— Я с ним только что разговаривал. Он уже отвез ее, и там они сейчас проводят необходимую процедуру.

Когда мы вернулись в отель, Питер уже разговаривал со своим знакомым из полиции. Мы зашли поужинать в главный ресторан, но ни у кого из нас не было аппетита. Мы просто попили чай с печеньем и пошли к машине. Питер опять позвонил кому-то и всю дорогу к зданию больницы разговаривал.

Здание причудливой формы находилось за безликим забором. Оно было серым и темным. Настолько же невыразительным, как и забор вокруг него. Мы подошли к лестнице, и Питер сообщил, что мы должны дожидаться внизу, пока не разрешат подняться к пациентке.

Мы вышли во внутренний двор госпиталя, расположенный в центре квадратного здания. Там росла трава и кактусы. Парни нервно курили сигарету за сигаретой. По состоянию Питера можно было заметить, что он сильно переживает за Марием. Парни рассказали, что церковь здесь не признает разводов, а статусы религиозных структур на уровне правительственных. Без согласия церкви ни суд, ни министерства не могут признать брак недействительным.

Истина религии является неотъемлемой частью менталитета общества, а правила веры — частью законодательства страны. Мусульмане живут по своим законам, а христиане по своим. Развод Церковь дает только в крайнем случае. Дело рассматривается, учитывая каждую деталь и грязную подробность. Супруги-христиане могут разойтись, но не развестись. Повторный брак недопустим, а тем более недопустимы отношения вне брака.

Но глядя на этих двух молодых и красивых людей, впереди у которых была целая жизнь, так хотелось верить в то, что все же однажды они смогут быть вместе.

Глава 7

Каждый вечер мы приезжали к Марием в больницу. Через пару дней я услышала, что Питер расстался со своей невестой, хотя сам он об этом ничего не говорил.

Приехала мама Марием и Мины. Я заметила, как она в клинике косо поглядывала на Питера. Весь персонал отеля смаковал подробности несуществующего романа между Марием и Питером. Мужчина же оставался равнодушен к сплетням. Он имел власть и знал, как ею пользоваться, а сплетников прижимал к стенке на работе каждый день. Тем не менее когда Марием вернулась на работу, ей было просто невыносимо терпеть насмешки и поддевки окружающих. В депрессивном состоянии она сразу заполнила увольнительный лист и стала собирать свои вещи, планируя возвращение к матери. Питер использовал свои контакты и нашел для нее место в другом отеле сети, расположенном не так чтобы слишком далеко. А мы, наблюдая за происходящим и в попытке сделать друг друга счастливее, решили… пожениться.

Вспоминая те дни, я невольно улыбаюсь той наивности, которую мы сохранили, будучи уже довольно взрослыми людьми. Нам все еще была присуща жажда приключений и безобидный авантюризм молодых влюбленных. Испугавшись венчания, мы решили зарегистрировать отношения самым что ни на есть безвредным и ни к чему не обязывающим образом: сначала подписать у юриста документ, позволяющий нам жить вместе, а потом легализовать его в суде.

Чтобы не сообщать об этом до определенного момента никому, даже друзьям, мы выбрали юриста, офис которого располагался недалеко от центральной части улицы. Горящий желанием помочь, но, к сожалению, вынужденный принять всю сумму за оформление брака сразу, мужчина распечатал нам две бумажки, дал подписать и пригласил очаровательных сотрудников, которые после нас подписали документы в качестве наших свидетелей. Когда мы сообщили Питеру о нашем союзе, тот ни с того ни с сего стал возмущаться: