Между клизмой и харизмой - [11]

— «Олимпия» была построена в сороковые годы прошлого века. — Вольдемар Григорьевич почему-то решил, что нам интересна история его дворца. — Ей в разные годы владели княгиня Долгорукая, министр Нессельроде, князь Шаховской. Три года назад благодаря мудрому решению Анатолия Саныча дворец был отреставрирован.

— Извините, кого?

— Нашего мэра Собчака. И сейчас здесь располагается Заявочный комитет по проведению Олимпийских игр в Петерб…

Не успел Пасынчук договорить, как по парадной лестнице вбежал Ярдов и, не здороваясь ни с кем, направился в центр зала.

— Почему все трезвые? Срочно всем водки! Выпить за меня троекратно! — Ярдов был явно в хорошем расположении духа. — И не тяните с подарками.

Никто не решался первым начать церемонию дарения. Все взоры обратились на меня. С томом энциклопедии на букву А (остальное увезли Ярдову домой) и поздравительным текстом я подошел к микрофону. Трижды залпом выпитая водка не помогла справиться с дрожью. Текст был коротким, но, волнуясь, я произнес его дважды, меняя местами имена энциклопедистов: Брокгауз и Ефрон, Ефрон и Брокгауз. По озадаченному лицу Ярдова было видно, что он догадывается, какой подарок его ждет, хотя ничего не слышал раньше про такие часы. Про Патека с Филиппом и Вашерона с Константином слышал, а про Брокгауза с Ефроном — нет.

Ночью позвонил Ярдов.

— Встань, холоп, когда с тобой барин беседует!

— Что-то случилось? — пробубнил я сквозь сон.

— Где твое «Ваше благородие», холоп? — прокричал Ярдов и бросил трубку.

Утром я узнал от коллег, что Ярдов, борясь с бессонницей, взял наугад томик энциклопедии на букву Я («яйцепровод» — «ящур») и обнаружил, к вящей своей радости, что род его — дворянский, ведущий свою родословную аж от Ивана Грозного. Повесив в коридоре офиса ксерокопию статьи из словаря, Ярдов брал за шкирку каждого попавшего и подводил к стенке.

— Козел ты, Баранов! И предки твои козлы! Я теперь твой барин, усек?

— А ты, Лаптев, — нищеброд. И весь твой род — мешочники.

Как же я, черт, не догадался самому залезть в энциклопедию и узнать, что Ярдовы — дворяне. Тогда в придачу к словарю подарил бы и герб родовой. К следующему дню рождения обязательно закажу в Центральном государственном историческом архиве изображение герба, помещу его в красивую рамку, и будет подарок ничуть не хуже…

Громко пукнув, лошадь подбросила кверху светлячка.

Заграница нам поможет

Денег на рекламу всегда не хватало, поэтому мы использовали любую возможность, чтобы о компании писали и говорили. Ярдов любил повторять «Без паблисити нет просперити». Годился любой информационный повод: приезд вице-президента Recoton Алана Дарби для подписания дилерского соглашения, помощь в организации концерта группы ДДТ на Петровском, спонсорство в смелой по тем временам программе Кирилла Набутова «Адамово яблоко» на Пятом канале и многое другое.

При этом плата за такое «паблисити» зачастую была символической. К примеру, спонсорство в «Адамовом яблоке» стоило компании где-то долларов двадцать пять — примерно такой была закупочная цена электрочайника Moulinex и электрощетки Braun, которые дарились Набутову после каждой передачи.

А когда было туго с реальными информационными поводами, в ход шли надуманные. Придумывал их Ярдов. Порой из шутки и просто дурачества на работе или во время ночных бдений за картами рождались отдельные мнимые проекты. Один из таких проектов родился в сауне. Как-то раз, проводя там совещание, Ярдов загадочно изрек:

— Я ухожу из компании.

Мы, разомлевшие от долгого совещания, тревожно переглянулись.

— Я оставляю оперативное управление, чтобы сосредоточиться на стратегии. Руководство компанией переходит к опытному менеджеру. — Ярдов, выйдя из парилки, вальяжно прошествовал к столу в обнимку с тощей блондинкой.

Все посмотрели на Умова, который еще с Горного института был его правой рукой. В общежитии на Шкиперском он помогал Ярдову продавать польскую косметику, турецкие дубленки и всякий такой ширпотреб.

— Компания растет слишком быстро, и моего опыта уже не хватает, а учиться времени нет. — подвинув Умова, Ярдов плюхнулся на диван, поманив за собой блондинку. — опытного менеджера привезем из Америки. Я познакомился там с русским эмигрантом. Зовут его Серхио, Сергей по-нашему. Он из бывших дворян. Родился в Харбине. После войны перебрался в Венесуэлу. Рано овдовел. Сейчас живет в Сан-Франциско. Мечтает приехать в Россию, найти здесь жену, нарожать детей. Так что сделаем его президентом и девку подыщем. На эту новость обязательно клюнет «Коммерсантъ-Daily».

Умов снял очки, вытер пот со лба, снова надел очки, потом, криво улыбнувшись, схватил двумя руками запотевшую кружку пива и залпом выпил.

После назначения нового президента, спустя где-то неделю, «Коммерсантъ-Daily», имевший славу неподкупного издания, направил к нам спецкора с фотографом.

— Меня зовут Насон Грядущий. Я корреспондент по спецпроектам. А это мой коллега фоторепортер Эндрю Попп.

— Извините, как? — поперхнулся я.

— Для вас просто Насон.

— Весьма и весьма рады. — Серхио Мораленко, наш новый президент, вежливо поклонился гостям и пригласил их пожаловать в комнату переговоров.