Между империализмом и революцией - [12]

Но, как бы все еще опасаясь, чтобы в некоторых огнеупорных черепах не осталось каких-либо сомнений, Гегечкори завершает: «По вопросу об отношении к большевикам могу заявить, что борьба с большевизмом в наших пределах беспощадна. Мы всеми имеющимися у нас средствами подавляем большевизм, как движение антигосударственное, угрожающее целости нашего государства, и я думаю, что в этом отношении мы дали уже ряд доказательств, которые говорят сами за себя». Эти слова уже во всяком случае не нуждаются в пояснениях!

Но откуда известны такие интимные разговоры? Они запротоколированы и напечатаны. Но не фальшивы ли эти протоколы? Вряд ли. Они изданы самим грузинским правительством в виде цветной книги под названием: «Документы и материалы по внешней политике Закавказья и Грузии», Тифлис 1919 г. Цитируемые протоколы напечатаны на страницах 391 – 414. Так как министром иностранных дел был Гегечкори, следовательно он сам печатал свои беседы с Алексеевым и Деникиным. В извинение Гегечкори надо сказать, что он тогда еще не предвидел, что Каутскому и Макдональду придется честью II Интернационала клясться в нейтралитете меньшевистской Грузии. Не только в этом случае, но и во многих других положение достопочтенных людей II Интернационала было бы гораздо легче, если бы на свете не существовало стенографии и книгопечатания.

Для того, чтобы политический смысл заявлений Гегечкори в его беседе с Деникиным стал нам вполне ясен, необходимо напомнить, каково было военно-политическое положение Советской России в сентябре 1918 г. Возьмите карту – это стоит труда. Наша западная граница проходила между Псковом и Новгородом. Псков, Минск и Могилев находились в руках принца Леопольда Баварского. А немецкие принцы в то время кое-что значили на свете! Немцами же, приглашенными для защиты демократии от большевиков, была оккупирована вся Украина. Группа генерала фон-Кирбаха[34], топтавшая ногами Одессу и Севастополь, головою почти упиралась в Курск и Воронеж. Донские казаки угрожали Воронежу с юго-востока. В их тылу, на Кубани, строилась армия Алексеева – Деникина. На Кавказе господствовали турки и немцы. Советская Астрахань висела на тоненькой ниточке. Волга к северу была перерезана дважды: казаками у Царицына и чехо-словаками у Самары. Вся южная половина Каспийского моря уже находилась в руках белых, под командой английских морских офицеров; северная половина была вырвана у нас в следующем году. На востоке мы вели войну с чехо-словаками и белыми, занимавшими Заволжье, Урал и Сибирь. На севере царила Антанта: в ее руках находились Архангельск и все побережье Белого моря. Северная половина Мурманской железной дороги была захвачена англо-французским десантом. Маннергеймовская Финляндия[35] нависала угрозой над Петербургом, который был с трех сторон охвачен полукольцом врагов. А наша армия только строилась под ударами.

В этой обстановке официальные представители меньшевистской Грузии докладывают организаторам добровольческой армии, что Грузия спасает белых офицеров от большевистских преследований; безвозмездно содержит их; вербует среди них добровольцев и направляет к Алексееву – Деникину; наконец, борется с большевизмом «беспощадно», подавляя его «всеми имеющимися средствами».

Гегечкори не хвастал и не преувеличивал своих заслуг перед контрреволюцией. Он и его друзья действительно сделали все, что могли. Нельзя было, конечно, требовать от них, чтобы они выставили в помощь белым серьезную вооруженную силу, так как им самим приходилось пользоваться немецкими войсками для борьбы с внутренней «анархией». Их реальные ресурсы были гораздо ниже их доброй контрреволюционной воли. Тем не менее, они оказали, по масштабу того момента, огромные услуги белогвардейским военным организациям. Оказавшееся на территории Грузии и захваченное меньшевиками многомиллионное имущество кавказской армии они использовали в очень значительной части для оказания материальной поддержки белым: донским, кубанским и терским казакам, чеченским офицерам, отрядам Геймана[36] и Филимонова[37], добровольческой армии Алексеева – Деникина и пр. Помощь эта в тот момент имела для буржуазно-помещичьих отрядов на Кавказе тем большее значение, что они еще почти ничего не получали извне.

Так как сотрудничество меньшевистской Грузии с контрреволюционерами всех мастей происходило изо дня в день и протоколировалось только случайно, было бы трудно сейчас писать связную историю этого сотрудничества, тем более, что наиболее ценные архивы вывезены меньшевиками за границу. Но даже и те разрозненные и случайные документы, которые остались в канцеляриях Тифлиса, совершенно достаточны для того, чтобы не оставить даже в голове самого заскорузлого нотариуса и тени сомнения насчет так называемого нейтралитета Грузии.

Переговоры и совместная военная работа с организаторами добровольческой армии начинаются уже в июне 1918 г., если не с первого дня самостоятельности Грузии. Некоторые чисто военные операции (напр., продвижение к станице Говорищенской) были предприняты Грузией по просьбе кубанского правительства, действовавшего заодно с «добровольцами». Генерал Гейман, наступавший на большевиков со станицы Дагестанской, получил от уже знакомого нам генерала грузинской службы Мазниева 600 ружей, 2 пулемета и патроны. Генералу Масловскому был передан Грузией бронепоезд в Туапсе, где этот генерал, находившийся, как и Гейман, на службе у Алексеева, действовал совместно с меньшевистским командованием. Гегечкори имел в виду, между прочим, и эти факты, когда напоминал Алексееву и Деникину о помощи со стороны Грузии.