Между двух огней - [5]

‒ Никита, я лоханулся! ‒ гаркнул Климов, врываясь в кабинет Никиты. Тот оторвался от бумаг и удивлённо уставился на своего начальника безопасности, соляным столбом застывшим посреди кабинета. Марина тихонько прикрыла за ним дверь.

‒ Странно, раньше с тобой такого не бывало. Что случилось-то?

‒ Чувствует моя задница, что Корнилов нас надул, ‒ выдохнул Игорь, усаживаясь на любимый диванчик.

‒ Чувствовать задницей моя прерогатива, а ты должен думать головой, ‒ ответил на эту реплику Никита, отодвигая бумаги и глядя на подчинённого и друга.

‒ И на старуху бывает проруха, видимо, это про меня, ‒ вздохнул Климов. ‒ Ребята вчера улетели, а сегодня я не могу до сих пор с ними связаться. Телефоны молчат.

‒ Странно, ‒ задумчиво произнёс Никита. ‒ А Корнилов?

‒ У него тоже. Мне сразу что-то не понравилось в этой его истории с банком. Но делать было нечего, это был наш шанс спокойно вернуть деньги и вытащить компанию. Я вроде всё предусмотрел. Да и сын его у нас остался. Ты парня видел?

‒ Нет. У меня появилось настроение развеяться, и я ночевал в городской квартире. А что? У меня его фотографии Анюта забрала, оставила только краткую биографию и медицинские выписки, которые ты мне приволок. Я понятия не имею, даже как он выглядит.

‒ Понятно. А вот мне показалось странным то, что я увидел в квартире Корнилова. И мне всю ночь не давало это покоя. Он пытался нас убедить, что заботливый отец и воровать начал только ради излечения сына.

‒ И?..

‒ У парня допотопная коляска, в квартире нет никаких нужных приспособлений для облегчения жизни инвалида, следов какой-либо сиделки тоже нет. Это меня и насторожило. С раннего утра я рванул к ним домой. Сердобольные старушки уже сидели на лавочке и мило беседовали. Так вот, Никита, я узнал, что парень после аварии почти не покидал квартиру, только иногда в больницу Пётр его возил. К Корнилову соседи относятся с пренебрежением, а покойную жену искренне любили. Сейчас жалеют его сына. По их словам он талантливый парень и очень хороший. А ещё меня ждало весьма неприятное известие, заставившее носиться по городу всю первую половину дня.

‒ Что-то от твоих новостей у меня самого начала задница чесаться. Неприятности почуяла, ‒ произнёс Никита, мрачнея с каждой минутой.

‒ Корнилов неделю назад продал свою квартиру. Там с вчерашнего дня новые жильцы. Вещи парня аккуратно были сложены и вынесены в гараж. Я их забрал.

‒ Чего? ‒ вскинулся Князев, широко открыв глаза.

‒ Того! Некуда парню возвращаться. Он бомж теперь, ‒ цыкнул языком Климов.

‒ Вот это номер! ‒ Никита откинулся на спинку стула и запустил пальцы в волосы. ‒ И что бы это всё значило? Он бросил собственного сына? Это бред, Игорь. Парень инвалид-колясочник!

‒ Не знаю, насколько внимательно ты изволил прочитать то, что я вчера нарыл, но давай пробежимся по фактам. Судя по всему, нормальный уход за парнем любящий папаша не обеспечил. Физиотерапии по записям не было вообще. Как привезли из больницы так всё, и осталось, только хуже стало. У него мышцы на ногах в ужасном состоянии, а вот руки очень сильные. Ухаживает за собой, скорее всего, сам.

‒ Но это же чертовски тяжело, ‒ высказался Никита, припоминая, как они с домработницей заставляли Анюту самостоятельно подыматься из коляски и садиться в неё.

‒ Тяжело, ‒ кивнул Климов и продолжил. ‒ Я изволил заехать к знакомым гайцам и поинтересоваться аварией. Так вот там мне сказали, что странная была авария. Водитель был немного нетрезв, самую малость, но дело в другом. Он забирал жену и сына из аэропорта, по дороге он не справился с управлением, и машина врезалась в бетонное ограждение. Женщина погибла на месте, а парень чудом выжил. У него был смят первый нижний позвонок и, соответственно, повреждён спинной мозг. К счастью, только повреждён, и операция действительно может ему помочь. Но, у парня были множественные переломы ног от смещения пассажирского сидения, где находилась в момент аварии его мать. Здоровья ему этот факт, как сам понимаешь, не добавил.

‒ И что странного в аварии? Ситуация обычная. Многие, даже абсолютно трезвые, иногда не справляются с управлением.

‒ Многие. Только наш Пётр Владимирович в юности был профессиональным гонщиком, даже состоял в команде и на всякие соревнования ездил. Правда, за пристрастие к уличным гонкам тренер его выгнал из команды. Он мог выкрутиться и избежать столкновения. К тому же сам отделался легкими царапинами.

‒ Думаешь, он хотел угробить жену и сына? Маньяк что ли? ‒ скептически глянул Никита на друга.

‒ Что я думаю, уже не суть важно. Дело заведено не было, аварию посчитали несчастным случаем. Сам знаешь, как у нас бывает. Заплатил кому надо, и гуляй.

‒ Но жена и собственный сын?

‒ Я, опять же, не поленился и поехал к бывшему компаньону жены Корнилова. И выяснил такие детали: она была на пару лет старше Корнилова, единственная дочь бизнесмена средней руки, погибшего за три месяца до рождения внука. То ли бандитский наезд, то ли ещё что-то. Неважно. Женщина продала весь бизнес отца и вместе с другом открыла рекламное агентство. За несколько лет оно вошло в десятку лучших в городе. Муж был там финансовым директором. С сыном у него были натянутые отношения. После того, как мальчик в тринадцать лет получил неполное среднее образование, мать отправила его в Англию. Там этого юного гения приняли с радостью. Из парня мог выйти неплохой финансист. После окончания учёбы он вернулся домой и подал документы в столичный вуз. И вот тогда что-то случилось в их семье. Супруга Корнилова что-то заподозрила нечистое в делах мужа. К тому же она его любила, и многое прощала ранее. К примеру, частые измены. Женщина хотела что-то предъявить мужу по возвращении из столицы, но… Случилась авария. А после неё Корнилов быстро продал часть агентства совладельцу. Сын несовершеннолетний и права голоса не имел. История та же, что с квартирой. Корнилов, как полноправный и единственный опекун, сделку совершил самостоятельно.