Меж Сциллой и Харибдой - [30]

— Я не знаю что мне делать. Это… это так необычно и странно. Впервые в жизни, имея на руках такие доказательства мне трудно решить как действовать дальше.

Она продолжала обнимать меня.

— Попробуй сделать то, что велит тебе сердце.

— Оно уже давно стало каменным, вряд ли это может помочь.

Я продолжал упрямо вдыхать ненавистно-горький дым в свои легкие. Это головокружительное чувство сбивало меня с толку, но давало такую необходимую минутку на раздумья. Мне было тяжело, морально. Я чувствовал себя как выжатый лимон, как половой ковер, об который двадцать лет вытирали ноги и не удосужились ни разу помыть. Мерзкое чувство ощущать себя использованным, но еще более мерзко, понимать, что ты сам виноват во всем этом.

Я встал из-за стола, затушил окурок и тихо подошел к окну. Натали пошла со мной.

— Ты устал, Винсент, тебе нужно отдохнуть. Я приготовила постель — иди поспи, тебе нужно полежать хотя бы один час, чтобы прийти в себя. Тебе это необходимо.

Она была права. Отдых был для меня самым необходимым на тот момент, но время упрямо гнало меня вперед, не давая и секунды на передышку. Мне нужно было заехать к Деларошу, но чуть позже, сейчас это было слишком опасно. Теперь, прежде чем наступит завтра, мне стоило снова попасть в комиссариат и проверить кое-какие документы по смерти Бенуа. К этому времени должен был быть готов результаты вскрытия. Врач-патологоанатом, мой знакомый, он не соврет мне. Нужно собрать все мозаику воедино.

Глава 8 Уничтоженное прошлое

Никогда не любил заходить в помещение, где происходили вскрытия — это приводило меня в легкий страх. Я старался держать себя как можно уверенней и, оглянувшись по сторонам пустого коридора, прошел внутрь кабинета. Стол был пуст, а внутри пахло свежей уборкой. Врач спокойно сидел в углу кабинета, и с напряженным лицом изучал очередной выпуск газеты. Он так и не обратил на меня внимания, хотя не заметить меня было невозможно.

— Давно не виделись. Странно, что ты сюда пришел, раньше ты не когда не жаловал меня такими визитами.

Это было в духе моего друга, он был замкнутым человеком, хотя и не лишенным иронии и юмора.

— Время изменились. У меня такое ощущение, что пройдет короткий промежуток времени и на этом столе буду лежать я.

— Все когда-то на нем будем. Это аксиома.

Он свернул газету в тонкую трубочку и напялив очки на нос, взглянул на меня.

— Ты слишком много пьешь… и куришь. Не удивительно, что подобные мысли посещают тебя. Наверняка часто кашляешь по утрам, давление высокое и сердце пошаливает. Я прав?

— Да ты прямо прорицатель. Не пробовал заработать на этом?

Врач безразлично покивал головой.

— Почему тебе так интересны результаты смерти Бенуа? Это имеет значение к какому-то преступлению?

— Да, и к очень серьезному.

— Не просветишь старого друга.

— Завтра все узнаешь, сейчас слишком рано. Поверь мне, ты будешь приятно удивлен.

Вытянув от удивления правую бровь вверх, он неловким движением открыл ячейку в стоящем рядом бумажном шкафу.

— Вот, здесь вся информация.

Я взял из его рук несколько листов медицинского доклада, но понять толком так ничего и не смог. Затем положив их обратно, снова обратился к врачу.

— Ты не мог бы сам рассказать об этом вскрытии, может что-нибудь странное обнаружил?

— Что, так и не научился за все время работы разбираться в медицинских терминах? Ладно, объясню. Необычного там ничего не было. Бернард был сердечник, каждые несколько часов ему нужно было принимать таблетки в очень строгой дозировке. Промедление всего на пару минут могли очень печально сказаться на нем. В нашем же случае все случилось до боли банально: он шел в туалет, что бы выпить таблетки, но по какой-то причине принял больше чем надо.

— Как такое возможно?

Врач пожал плечами.

— Может спешил куда-то, может у него дрожали руки, сейчас это невозможно сказать, но факт остается фактом — передозировка была. Он упал там же, где и стоял — очень быстрая смерть. Всем бы такую.

Последние слова особенно сильно осели у меня в памяти. Нет, такой смерти никому не пожелаешь. Нет ничего хуже, чем умереть стоя в туалете от банального передоза, когда двадцать лет тебя не брали пули.

— Ты знаешь, где его семья сейчас.? Мне бы заехать к ним.

— Не думаю, что это хорошая идея — после смерти Бенуа его жена видеть никого не желает. Но если ты так хочешь, то вот тебе адрес.

Он достал блокнот и принялся водить шариковой ручкой по бумаге. Затем оторвав от металлического крепления, сунул мне.

— Последнее время она очень часто наблюдается у психотерапевта. Поэтому если вопросы зайдут в тупик, не дави на нее, это может вызвать нервный срыв. Про последствия я вообще молчу.

Дав мне последние инструкции по человеческой психологии, врач сопроводил меня к выходу. Я не стал задерживаться в этом здании — теперь оно не радовало меня, все здесь были настроены против меня. Я чувствовал эти вражеские взгляды на своей спине, они были готовы убить меня. Все кому было не лень винили меня в смерти Филиппа. Я не пытался спорить с ними — это было бесполезно, человек всегда принимает ту сторону, которая лучше вписывается в его моральные рамки. Я молча шел по коридорам, которым отдал почти всю свою жизнь, шел и чувствовал всю грязь, накопившуюся здесь за время моего отсутствия. Вскоре легкий порыв ветра, ударивший мне в лицо, возвестил, что я, наконец, оказался на улице. Все было обычно. Немного постояв и глотнув еще несколько порций свежего воздуха, направился к своей машине. Внезапно, кто-то позади, окликнул меня. Это был Деларош. Я был очень сильно удивлен его появлением. Мне тут же пришло в голову расспросить его обо всем, но вскоре эта мысль была отброшена.